Кстати, когда я о двух одинаковых «Казыбеках» докладывал, он ахнул и меня спрашивает: «А кто учредил?» «Минвнешэкономторг, получается…», – отвечаю. «Сыздык!» – еще раз ахает глава государства.

Короче, поблагодарил меня Нурсултан Абишевич, сказал: если еще что обнаружу – немедленно к нему, проводил до самых дверей.

Чем все закончилось?

Через пару дней вышел указ президента – о внесении поправок в прежний указ по ГТРК, убирались слова «Акционерное общество». Лейлу тоже сняли, но спустя месяц или больше. И «Казыбек» – ничего об этой близнецовой структуре больше не слышал. Не исключено, и сейчас существует.

Министр науки Школьник пришел в правительство после Абильсиитова. Собственно, Галым его и нашел на МАЭКе, сам же и выдвинул. Мне как-то пришлось с ним обменяться мнениями в почти неформальной (хоронили не помню кого) обстановке. На мое недовольство тем, что делается в правительстве, Владимир Сергеевич ответил существенно более резкой и расширенной критикой. Но вот, умный человек, прижился же…

Антонов по должности поддерживал контакты с посольством Северной Кореи – те сильно нуждались в сохранении коммунистического единства, а все рассыпалось. В российской Думе, например, Зюганов только появился и веса еще не набрал, а эдаким коммунистическим активистом там выглядел некто Венгеровский от ЛДПР. На безрыбье же и рак рыба: в Казахстане имеется переименованная в Социалистическую недавняя Компартия, да еще с министром – то есть, со мной – во главе.

Еще до моего прихода, они с Ермуханом, по приглашению ЦК Народной трудовой партии Кореи туда ездили, вернулись сильно впечатленными, и Анатолий все меня предупреждал – теперь с тобой поедем.

Действительно, получили приглашение, я с интересом поехал, был с нами еще Хайдар Капанов из Уральска (в будущем ректор Уральской педакадемии).

То был всенародный праздник – 82-летие Великого Вождя, много чего насмотрелись. Например, большой дворец спорта, на арене несколько сот юношей и девушек, волнами сменяя друг друга, в бешенном темпе дают представление. То это народный танец, то художественные гимнастки, дружно швыряют сотни обручей под потолок, сами кувыркаются, но в последний момент ручонки дружно вскидываются, обручи ловятся. Потом дети в кимоно – прыжки и удары, разбивание дощечек и кирпичей. А зрители… их человек пятьдесят, больших начальников и иностранных гостей…

Или сидим вечером на грандиозном представлении на главной площади. Она заканчивается рекой, на той стороне – громадная освещенная башня (высота по дате рождения ВВ), а посреди реки – струя той же высоты. На площади ярко освещенный (со светом в целом – напряженка) помост, там сотни три музыкантов (в том числе наш Нургиса Тлендиев со своим оркестром) и такой же хор, мощные марши и танцевальные мелодии подряд, и под них организованно танцуют тысяч десять человек в национальных костюмах. Все выстроено кругами – человек по сто в каждом, круги идут в одну сторону, в другую, сходятся-расходятся, работает как часы.

Трибуна для зрителей на этот раз довольно большая, человек на триста, но мы сидим отдельно и выше – для нас накрыты столики, всего около десятка. Мне достался столик с Людмилой Зыкиной и еще ее спутником – высокий такой широкоплечий, по виду раза в два моложе, заботливо накидывал на нее платок. Я смотрю на представление с восхищением пополам с ужасом, а Зыкина вдруг наклоняется ко мне, в глазах у нее слезы: «Какую страну мы потеряли, Петр Владимирович!».

Жили в центре Пхеньяна, но на почти пустой территории – только несколько коттеджей (классом – как у наших начинающих олигархов), высокий забор, за ним пытается не быть на виду вооруженная охрана. Вывозили в город и поездки по стране, на не новых «мерседесах» (новых вообще не видел), и с некруглыми какими-то номерами. Но, оказывается, очень почетными – у них понты идут не от 001 или там трех семерок, а от дат рождения и подвигов Великого Вождя. Машин совсем мало даже в столице, за городом же – на километр не больше одной-двух. Примета: если по обочинам пешеходов нет – до селения далеко, пошел народ ручейком – впереди село, рекой – жди города.