Утром следующего дня Перш подрядился какому-то «яичнику» отвезти яйца в Михайловку. («Яичниками» у нас назывались добровольные люди, занимавшиеся закупкой куриных яиц среди населения – по цене от 10 до 20 копеек за десяток – с последующей сдачей их государству; это дело осуществлялось вплоть до коллективизации.) Чернавин ушел не то в Федосеевскую, не то в Зотовскую станицу. В этот же день семья обнаружила в саду подвешенную молодку и известила об этом хуторского атамана. Тот доложил в станичное управление. Появились станичный атаман и полицейский. Про связь Чернавина с этой женщиной многие хуторяне знали, ну и некоторые досужие мужчины и женщины пошли навстречу следствию для выяснения причины этого происшествия.

Как только Чернавин и Перш явились домой, их по одному и начали путлять, в конечном счете уличили в убийстве. Состоявшийся суд приговорил обоих к семилетней каторжной работе, со ссылкой куда-то в Сибирь. Возвратились домой только в конце 1917 года».

Еще один трагический случай произошел примерно в то же время, а именно в 1910 году в хуторе Ольховка в семье атамана Ефрема Ивановича Филина. Живший с ним в одном дому многодетный зять Петро Иванович стал пить, дебоширить, избивать жену – Ефремову дочь. Потом и совсем ушел от жены, однако временами, прибегая, отколотит ее и опять уйдет. Ефрем Иванович заявил хуторскому атаману Акиму Васильевичу Щедрову, что когда-нибудь убьет зятя. И вот однажды, когда в очередной раз Петро напился и стал ломиться к тестю, Ефрем Иванович потерял терпение и из коридора, через верхний глазок, выстрелил из ружья в зятя и уложил его наповал. После этого он заявил хуторскому атаману, что убил Петра.

Чувствуя, что каторги не миновать, Ефрем продает пару быков и за вырученные деньги нанимает адвоката. Тот подсказал: «На суде ты и говори, что тягался с пьяным вооруженным зятем и ружье нечаянно выстрелило». Следуя этому совету, Ефрем Иванович на суде оправдался, и ему ничего не было. Оставшихся детишек Петра – Логана, Алексея, Груню и Григория Ефрем Иванович воспитывал вместе с дочерью.

В том же хуторе Ольховка поповские жители Афанасий Буданов и Никита Бочков за золотые деньги хотели удушить свою старуху. Но совсем удушить кто-то помешал – старуха осталась живая. Суд все же был, и душегубам дали по семь-восемь лет каторги. Никита Бочков вернулся, а Афанасий Буданов так и не появился больше в хуторе.

Трагический случай, по словам жителя хутора Скулябного Алексеевского района Алексея Тимофеевича Чурекова (1904 г. р.), произошел в станице Аржановской того же района.

«Служил в царской армии казак хутора Красинского по фамилии Укустов. Прослышав, что его жена дома гуляет с другим, с Куликовым, отпросился у полковника домой и пообещал привезти… Так и сделал. Ночью, неожиданно придя домой, он захватил жену с Куликовым. Стукнув его, Укустов отрезал к-ц и уехал в полк.

В его отсутствие Куликова вылечили, и Укустова жена все же ушла к нему.

Отслужив, Укустов вернулся домой. В праздник со своим отцом и детьми он пошел к обедне в Аржановскую церковь. Когда они возвращались домой, Куликов с его бывшей женой устроили им в леске засаду и выстрелили из ружья. Укустов с отцом были убиты, а дети убежали.

Кто-то из людей видел эту расправу и донес полиции. Куликова с Укустовой женой взяли и после суда сослали на вечное поселение в Сибирь.

На эту быль в 1909–1910 годах в станице Аржановской была сложена местная песня: