–Не унывай, еще навоюешься, – сказал Остап.

–Да сколько можно здесь сидеть? Я не рвусь на войну, но и здесь уже надоело.

–Вот тут ты врешь, могу спорить, не может тебе здесь надоесть.

–Ну и че? Давай спорить, – я протянул руку. Остап взял мою голову и повернул вправо. Там стояла Даша.

–Так, я побежал.

–Нет, мать твою душу, стой, спорить давай, – и протянул мне руку.

–Извини, Остап, я не подумал.

–Ладно, беги, жених.

Только я хотел идти к Даше, как меня позвал Богдан. Он шел ко мне, в руках держал письмо, которым он размахивал и кричал:

– Танцуй!

Я стоял в растерянности, не зная, куда мне идти. Это было мое первое письмо из дома. Богдан получил уже три письма от Аленки, а мне никто не писал. Алена писала, что у моих все нормально, но я переживал, почему нет писем. Богдан еще не подошел, а я уже плясал «Барыню». Он протянул мне два письма от родителей. То ни одного, а теперь сразу два. Я взял письма, поблагодарил Богдана и пошел к Даше. Она знала, что мне из дома нет писем, что я переживал, и теперь, когда я их получил, Даша радовалась вместе со мной. Мы отошли подальше от чужих глаз, чтоб никто нам не мог помешать. Я читал письма вслух и поймал себя на мысли, что совсем не стесняюсь Дашу, что доверил самое святое – свою семью, наверное, даже Богдану я не стал бы читать свои секреты, секреты своей семьи. Оба письма написал отец. Писал, что у них все по-старому, живут хорошо. Богдана семья тоже не хворает. Поначалу барин все косился на Аленку, но потом, когда у нее стал виден живот, он перестал обращать внимание и, проходя мимо, даже не смотрел в ее сторону. И это только радовало. Радовало также и то, что беременность проходила у Аленки нормально, и что по приметам у нее будет мальчик. На этой строчке я вдруг вспомнил про Богдана. Где он? Нехорошо с ним получилось. Я взял письмо и даже не позвал его с нами, надо ему сказать, что у него дома все хорошо, он же переживает за жену. Богдана я увидел на том же месте, где он и вручил мне послание. Кум переминался с ноги на ногу и стеснялся подойти к нам, узнать хоть что-то про свою семью, а я даже не позвал. Мне стало очень стыдно; я, что есть мочи, крикнул:

–Богдан, ну что ты там стоишь, давай бегом сюда, для тебя новость есть.

Он быстро подбежал:

–Ну, что там?

–Новость уж больно хорошая, давай пляши.

Богдан быстро сплясал.

–Ну, говори!

–У тебя мальчик!

Он аж подпрыгнул от радости, подбежал к нам, поднял нас двоих на руки и закружил, потом поставил нас на землю и спросил:

–Родила, да?

–Ой, Богданушка, какой ты еще ребенок! Ты что, не знаешь, что бабы рожают через девять месяцев, а не через четыре.

–А что тогда? -растерянно спросил он.

–По всем приметам у тебя родится сын, – уже мягче сказал я.

Богдан медленно повернулся, хотел уйти. Даша взяла его за руку:

–Богдан, не уходи, побудь с нами.

Даша потянула его за руку и пригласила присесть. Своим нежным приятным голосом она рассказывала про то, что было в письме. Богдан быстро успокоился.

–Николай, вот видишь, как надо рассказывать, все понятно, а ты заорал. Я уж думал, правда, родила. Ладно, друзья мои, уже темнеет, для вас самое время гулять, а мне пора идти спать.

–Посиди с нами еще, не уходи, – сказала Даша.

–Я вам тут мешаю, как говорят: третий – лишний.

–Коля, скажи, что он нам не мешает.

–Конечно, нет, ты же мне, как брат, да и секретов у нас нет от тебя.

Мы присели на скамью. Молчание немного затянулось. Даша спросила:

–Хотите, я вам почитаю стихи?

–Да, конечно, я никогда не слышал настоящих стихов, – ответил Богдан.

–А настоящее стихотворение – это, по-твоему, какое?

–Я не знаю, но мне кажется, это такой должен быть стих, какой человека может толкнуть на подвиг. Мне кум пробовал рассказать тот, что про парус, мне понравилось. Он же написан настоящим поэтом, да? Как там его фамилия…