Таким образом, Бисмарку удалось добиться невозможного и создать конституцию, которая была, по крайней мере внешне, одновременно либеральной и диктаторской, германской и прусской, федеральной и централизованной. Но даже гений Бисмарка не мог удалить конфликтующие силы, блокирующие прогресс. Его функция была скорее дипломатическая – найти решение, при котором они были бы вынуждены работать вместе. Только Бисмарк искал не временный компромисс. Ему надо было дать каждой заинтересованной стороне уверенность, что ситуация не трансформируется ей в ущерб. Как и во всех федерациях, его институты имели тенденцию к заморозке баланса сил на конкретный момент. Но только в политических силах участвуют люди, которые не допускают заморозки надолго. Проблема на будущее заключалась в том, насколько новые меры допускали адаптацию к росту, который был неизбежен, особенно в стране, включившейся в травматический процесс экономического подъема. Тем временем имели место определенные аспекты, обещавшие неприятности.

Согласно конституции, император назначал имперских чиновников, включая канцлера. Таким образом, занятие ими должности зависело не от доверия большинства в рейхстаге, а от воли – можно даже сказать, каприза – императора. «Не забывайте, – писал проницательный фон Бюлов, – что Бисмарк – это роза, у которой император стебель». Или, как сам Бисмарк однажды сказал в рейхстаге, роль министра – только исполнять, формулировать, а королевская воля остается решающей. Правда, другой параграф конституции требовал, чтобы канцлер визировал и принимал на себя ответственность за все королевские указы и декреты, которые считались недействительными без такого подтверждения. Однако, говоря словами Бисмарка, «если у императора есть канцлер, который не может принять на себя ответственность за тот или иной акт императорской политики, он может его уволить в любой момент. Император намного свободнее, чем канцлер, который не может сделать ни одного шага без императорской санкции». Довольно редко случался недостаток кандидатов, желающих занять место канцлера, особенно если это был вопрос несогласия с рейхстагом. На практике главное ограничение императорской свободы заключалось в том, что скажет общество, если канцлер будет меняться слишком часто. В теории, конечно, рейхстаг мог заставить императора, отказавшись голосовать за меры того или иного канцлера, который не является их номинантом. Но прусский парламент не остался в выигрыше, когда попытался в 1863 году, опасаясь увеличения налогов, бойкотировать проект военной реформы, которую он не одобрял. Большинство депутатов, так или иначе, отрицательно реагировали на идею навязать императору канцлера по своему выбору. В этом отношении германская политика была ближе к политике Британии 1760-х, а не 1870-х годов. Обязанностью каждого лояльного подданного считалось уважительно прислушаться, если и не отдать свой голос, к человеку, которого император выбрал канцлером. Решение, кто будет управлять страной, не является частью бизнеса политиков.

Зависимость от императора далеко не единственная проблема, с которой сталкивался человек, совмещавший должности канцлера Германии и прусского министра-президента. Ему приходилось работать одновременно с двумя парламентскими органами, имперским рейхстагом и прусским ландтагом, причем каждый из них выбирался на разной основе. Как он мог это сделать, если политические трудности все больше не совпадали? Более того, хотя большая часть обязанностей канцлера относилась к внешней политике (определенной по очевидным причинам в конституции как дело федерального уровня), он не имел права контролировать вооруженные силы, подчинявшиеся непосредственно императору. В приказах, касающихся армии и флота, не должно было быть визы канцлера. В 1859 году прусский король (впоследствии ставший первым императором) сказал: «В такой монархии, как наша, военная точка зрения не должна подчиняться финансовой и экономической, поскольку от этого зависит европейское положение государства». Фон Роон утверждал, что сердце прусского солдата не вынесет мысли, что воля его короля и господина может починиться другому. Во время войн 1866 и 1870 годов Бисмарк, несмотря на его готовность надеть форму кирасира, испытал большие трудности в получении доступа к военным планам и обеспечении их соответствия дипломатической ситуации. Тем не менее он поддерживал отстранение канцлера от контроля над армией и флотом, поскольку это может привести к вмешательству рейхстага в дела стратегии, что, по его мнению, было чрезвычайно опасно для национальной безопасности. И если канцлер не имеет необходимых полномочий для координации военной и политической линий, возможность их согласования есть только у императора.