И тут в школе, служившей ему убежищем от невзгод и безобразия мира, в единственном приюте настоящего самурая появляется… она. Серинова Орьга, так, кажется. И вдребезги разбивает его внутреннюю гармонию. Тэруока дважды пытался показать ей её настоящее место… и оба раза она игнорировала его потуги. Холодное безразличие со стороны заведомого ничтожества унижало больше всего. Хотя он сознавал, что сам выставил себя в неприглядном свете, позволив себе сорваться. Хаябуси-сэнсей смотрел на него с явным неодобрением. Зачем учитель привел эту сумасшедшую? Давно Тэруока не знал такой ненависти. Боги Небесной горы, как ему теперь быть?

«Мне стоило снести ей голову тогда, на церемонии», – угрюмо подумал он. Однако тогда…. он осквернил бы кровью дом наставника. Неминуемые разборки с полицией поставили бы под угрозу само существование Генкай-рю. Смерть – очень малое воздаяние за подобное преступление.

Но школу нужно избавить от позора. Позор лежит и на нём самом. Как жить обесчещенному самураю? У него только один путь.

«Я должен изгнать её отсюда, – решил Тэруока. – Нет, этого мало. Я должен её убить. Подстеречь где-нибудь ночью в парке. А потом…»

Взгляд против воли упёрся в живот. Ледяной холод стиснул сердце, растёкся по позвоночнику. Единственный достойный исход. Но для него всё кончится. И… будет невероятно больно.

– Проклятье! – прорычал Тэруока в бешенстве. – Подумать только, мне придётся умереть из‐за какой-то заезжей девки!


Четырнадцать мечей единым движением вылетели из ножен и взвились в красивом косом ударе. Взмах, поворот, скольжение в сторону – и клинки снова скрылись, словно по волшебству. Кояма-сэнсей смотрел удовлетворённо. Ещё много работы, но прогресс уже налицо.

Дожидаясь товарища, с балкона за тренировкой следил Хаябуси. Он сразу отметил среди черноволосых макушек русую и каштановую. Две россиянки, а рядом с ними – Корэмицу Сатоко.

«Серинова-сан здесь, – удивился он. – И не проявляет ни боли, ни усталости. Хотя на тренировке ей сильно досталось. Или она выносливее, или упрямее, чем я предполагал».

Как и остальные, девушка сосредоточенно отрабатывала ката. Клинок выглядел естественным продолжением её руки и воли. Мало кто способен настолько слиться с оружием. Трое таких состояли сейчас в Генкай-рю. А ещё одним был его старший сын. Мёртвый сын.

Хаябуси вспомнил его глаза, когда он просил позволения отстоять честь школы. Спокойные глаза человека, отдающего жизнь, не считая её значительной жертвой. Серинова-сан смотрит так же. И тоже вскоре умрёт.

Сэнсей беззвучно застонал. «Тебя хватило на то, чтобы ради Генкай-рю послать на смерть собственного сына. Поступив аналогично с малознакомой россиянкой, ты даже не поморщишься. Но зачем она согласилась?»

В кармане пискнул мобильник. Хаябуси отключил звонок, быстро спустился в холл и нажал кнопку принятия вызова. Звонил начальник полицейского управления.

– Добрый день, Хаябуси-сан, – голос в трубке звучал очень вежливо, почти заискивающе. – Я счастлив услышать ваш голос. Процветает ли ваша школа? Надеюсь, дела в полном порядке?

– Здравствуйте, Сакагами-сан. Всё хорошо, спасибо. Чем могу служить?

– Мы не виделись больше года. Не окажете ли вы мне честь встретиться со мной лично? Появились вопросы, которые я хотел бы с вами обсудить. Заранее прошу прощения за беспокойство.

Хаябуси подумал.

– Вас устроит встреча завтра, в два часа дня, в ресторане «Аюми»? Он в двух шагах от Управления, и кухня там превосходная.

– Прекрасно. Благодарю вас за любезность. Я немедленно закажу столик.

– В таком случае, до завтра, Сакагами-сан.