От этих примеров во рту пересыхало, Лунара сглотнула, внимательно слушая старушку. Она совсем уже не выглядела добрейшей бабушкой-одуванчиком, перед ней ясно предстал образ молодой энергичной жены полицейского, которая глубоко вникает во все дела мужа и пытается разгадать вместе с ним причину загадочных исчезновений.

– Куда исчезают люди и как так получается, что бесследно? Таких историй, как эта, мой муж поведал несметное количество. Конечно, тогда и всех этих технологий не было, что сейчас. Вроде бы и телефоны у всех с собой, и по картам со спутника есть возможность отследить. Но с приходом этого научного прогресса проблема всё равно не решилась, – она горько усмехнулась. – Как люди пропадали и их никто не мог найти, так и пропадают сейчас. Ради чего весь этот прогресс, если перед лицом действительно важных задач мы всё те же не ведающие люди, что и десять, пятьсот, тысячу лет назад? Большая часть клиентов моей сестры Мии – это убитые горем люди. Их версии произошедшего в общем-то схожи. Они разыскивают пропавших без вести детей, супругов, родственников, коллег. Прямо из полицейского участка они идут сюда, не зная, куда ещё им идти. Полиция и частные детективные агентства только разводят руками. И действительно, следов никаких нет, всё происходит внезапно и неожиданно, исчезновения случаются повсюду. В любом месте и в любое время. Нет никаких зацепок, чтобы начать толковое расследование.

Болезненные воспоминания – очень тяжёлый груз, который рано или поздно придётся поднимать не руками, а сердцем. Руки старушки еле заметно подрагивали, чтобы скрыть это, она поставила чашку на стол. К кофе она так и не притронулась.

– С работы она уехала обедать. Как обычно, села во второй трамвай. Это видела и может подтвердить продавщица из цветочной лавки, мы уже разговаривали с ней, она точно видела, как та садится в транспорт, – когда старушка заговорила вновь, её голос уже не был прежним, в нём ясно слышалась совершенно другая скорость и темп речи, тембр другого человека, которого Аламия невольно воспроизводила… В комнате чётко предстал образ отчаянного молодого человека, что стоит напротив мужчины в форме, – её супруга, в роль которого она вошла. Тот внимательно слушает каждое слово, затем фиксирует на бумаге.

– Понимаете, до того кафе, где она обычно обедает, буквально две остановки… Там нет никаких перекрестков, распутий дорог, подземных переходов, где могут скрыться похитители или преступники, поджидая. Водитель трамвая, который её хорошо успел запомнить за эти годы, подтвердил, что видел, как трамвай покидает темноволосая женщина в оранжевом платье, он даже верно назвал аляповатый орнамент, который она так ненавидела, но носила ради меня! Потому что это был мой подарок ей! Здесь он поднесёт платок к глазам и продолжит, – добавила Аламия. – Тёмно-зелёные крупные розы. Нет никаких сомнений – это была она! Все видели, как она успешно доехала до нужной остановки и вышла напротив кафе. Обычно на этой же станции выходит половина трамвая, здесь развязка торговых центров, а ещё неподалеку наш блошиный рынок, кругом много людей, это не какой-то там пустырь. А дальше… – старушка моргнула впервые, и её голос вернулся к привычному старческому скрипу.

– А дальше рассказ подхватывает сестра пропавшей. Следует повествование о том, как в кафе она так и не объявилась в тот день и на работу не вернулась с перекуса. По службе её все оценивают положительно, множество благодарностей, всегда приходила на помощь коллегам, устраивала зарплата, готовилась к командировке в следующем месяце. А её старшая сестра, убитая горем, рыдает и бьётся в истерике, ибо после кончины родителей та обещала заботиться о младшей. Считая, что не выполнила свой долг, она заходится в конвульсиях и не успевает сменять пропитанные слезами бумажные платки, что подносит ей мой муж Стэнли.