Граф бросил осторожный взгляд на князя.

– Это, княжна. На Севере раньше не учили дочерей обращаться с клинком.

Я хмыкнула:

– Видимо, мир меняется, граф Арас, и Пустошь подступает.

Я не дала вновь повиснуть тишине, продолжила, повысив голос.

– Приношу официальные извинения, что подвергла ваших дочерей опасности. Север столкнулся с невиданным ранее, твари появляются совсем близко. Нам всем стоит быть внимательнее и собраннее. Смею надеяться, что этот случай научит девушек быть осторожнее. Как и нас всех.

Граф зло фыркнул и открыл было рот, но послышались громкие хлопки герцога. Все замолчали.

– По-моему, достаточно, Легард, заниматься бичеванием девочки, – герцог Санский обернулся к моему отцу. – Самое время обсудить, в какую сумму княжеству встанет вызвать храмовников, чтобы они ставили новый заслон. И стоит ли обращаться за помощью в столицу.

Отец усмехнулся:

– Ты прав, мой друг, – голос его был глух, но очень четок. – Господа, раз моя дочь принесла извинения, пора бы ее отпустить, а то сколько, – он развернулся в сторону начальника тайной канцелярии, – Рихард, напомни, сколько там тварей Кая порешила.

– Три, – без эмоций ответил он.

– Трех, – повторил мой отец, вновь разворачиваясь к аристократам.

– Не я их убила, а МЫ, все, кто там находился.

Отец покивал в такт моим словам:

– Вот для этого и нужен близкий круг, чтобы всегда могло быть это МЫ в сложной ситуации, – он отбил пальцами ритм по подлокотнику, осматривая всех присутствующих.

– Кая, твоя жесткость меня расстраивает. Ты сказала, смеешь надеяться, что девочки чему-то научатся. Чему они научатся? Не доверять своей княжне? Люди разные, и преданность тоже разная. И не все достойные люди хорошо держатся в седле. Ты права лишь в одном. Мы говорим о твоих ошибках, а должны в первую очередь говорить о прорыве тварей, ситуации беспрецедентной.

Граф с тоской посмотрел на чашку с отваром, ему явно хотелось чего-то покрепче. Баронет в сотый раз дернул свое жабо, кожа на шее уже покраснела. Анисия красиво крутила пустую чашечку в тонких пальцах.

– Ты наказана, – продолжил отец, обращаясь ко мне, но оглядывая всех. – Наказанием тебе будет лишение этого круга верных людей. Раз не научилась еще заботиться о подданных, значит, и фрейлины не положены, – он сделал паузу, уловил вспышку радости на моем лице и, усмехнувшись, продолжил. – Ты уравниваешься в правах со всеми юными аристократками княжества, отныне ты не имеешь никакого права им приказывать.

Я сдержано кивнула, принимая наказание. Слишком мягко – читалось на лицах господ.

– Можешь быть свободна, – кинул на дверь отец. В кабинете опять воцарилась тишина. Молча встала, держа спину максимально прямо, присела в реверансе:

– Всего доброго, господа.

Мне не ответили. Выходя, наткнулась на прожигающий колючий взгляд Анисии. Она думает, что этот раунд остался за мной. Она думает, что это раунд. А у меня перед глазами отрубленная голова. Аккуратно прикрыла за собой дверь. Посмотрела, пуст ли коридор, и только после этого привалилась к стене. Как же я устала. Свет луны мягко серебрил падающие хлопья снега.

За дверью послышалась оживлённая беседа и переливчатый смех Анисии. Я скривилась сильно захотелось сплюнуть.

– Пойдем-ка мы лучше спать, – потрепала по холке щенка. – И имя пора уже придумать, а то что я все, щенок и щенок.

Волчонок радостно подпрыгивал рядом. Я ласково потрепала его по холке. Перед глазами стоял взгляд отцовской жены. Ненавидит. Раньше хоть по-тихому, а последние три года как с цепи сорвалась. Хотя почему как? Именно с нее-то она и сорвалась, когда гениальный план выдать меня замуж не удался.