– Ченч, ченч.

Гейдар, решив, что мексиканец дарит эту замечательную шляпу, перепугался.

– Нет-нет, я не могу взять, она дорогая, – отступая под напором гостя к сцене, отнекивался он.

– Он же тебе её не даром даёт, – услыхал он голос Сашки. – Простит обменяться. Он тебе сомбреро, а у тебя просит папаху.

– На Кавказе, откуда я родом, есть такой обычай – дарить гостю понравившуюся ему вещь, – с истинно кавказским достоинством произнёс Гейдар, протягивая папаху мексиканцу.

Когда папаха уже красовалась на усатой голове мексиканца, Гейдар с ужасом вспомнил, что она казённая. Выручил вездесущий Сашка, который что-то залопотал на английском языке мексиканцу. Тот разочарованно протянул назад папаху, забрав из рук растерянного Гейдара сомбреро.

– Ты чего ему сказал? – поинтересовался Гейдар.

– Сказал, что в сомбреро тебе сложно будет танцевать, чтобы приходил сюда в последний день, тогда ты обязательно махнёшься шапками.

– Но ведь я и тогда не смогу её отдать, – расстроенно сказал Гейдар.

– К тому времени он сам забудет прийти или выменяет свой абажур на что-нибудь другое, так что не дрейфь, а радуйся, что возле тебя такой человек, как я, а наши голуби сизокрылые сейчас воют и ничего не видят.

Им действительно дали в соглядатаи трёх солдат из другой части, которые вполне сносно исполняли очень популярную в то время песню «Летят белокрылые чайки». Сашка с первой минуты их невзлюбил и называл не иначе, чем «голуби сизокрылые».

– Почему «голуби сизокрылые»? Они же про белокрылых чаек поют, – простодушно поинтересовался Гейдар.

– Потому что белокрылые чайки стучать не станут, а у этих сизокрылых не заржавеет, – парировал Сашка, не доверяющий певцам.

– Да брось ты, нормальные они ребята, – заступался за певцов Гейдар.

До истории с мексиканцем они его практически не раздражали, так как нарушать приказ у него поводов не было, а вот Сашка буквально изнывал от необходимости непрерывно согласовывать свои действия с «голубями». Согласовывать приходилось буквально всё. На территории ВДНХ было множество киосков, где торговали вкусными сосисками с хрустящей булочкой и горчицей. Не только Гейдар таких вкусностей раньше не ел, но и москвич Сашка признался, что до фестиваля он о сосисках только слыхал.

Недалеко от сцены стоял лоток на колёсиках с газированной водой. В белом халате и чепце, за этим передвижным прилавком стояла очаровательная девушка. Всего за три копейки наливала она стакан шипучей газированной воды с сиропом, добавляя этот сказочный бальзам в стакан из красивого стеклянного конического сосуда. Гейдар, в руках которого было всего тридцать рублей солдатского жалования, был готов потратить их все – только бы видеть, как священнодействует эта девушка, создавая необыкновенный напиток, который так приятно щипал во рту и хорошо утолял зажжённую лезгинкой жажду.

– В Грозном что, нет газировки? – удивлялся Сашка.

– Нет, конечно, только квас из бочек продают.

– В Москве этого добра навалом, только я боюсь к ним подходить, больно ос много вьётся вокруг сиропа, а у меня аллергия на их укусы, но для того, чтобы поболтать с этой замечательной газировщицей, я готов рискнуть.

Однако, чтобы подойти к вожделенным киоскам, надо было дождаться, когда освободятся «сизокрылые», чтобы всем вместе по уставу отправиться пить воду, кушать сосиски и, что ещё более противно, сходить в туалет, который располагался недалеко от другого фонтана. Как назло, одному хотелось сосисок, второму газировки, третьему в туалет, а четвёртый (и это чаще всего был Сашка) хотел поболтать с девушками, плотно окружавшими и сцену, и фонтаны. Любопытство и непоседливая натура распирали его, и, ловко разбросав пятёрку по интересам, пообещав клятвенно быть на виду и не общаться с иностранцами, он быстро заводил новые знакомства, привлекая в компанию Гейдара.