Наши взгляды пересекаются.
Он резко и раздраженно дергает меня за запястье и ставит перед собой…
– Её зовут Радмила Тарханова. Ей двадцать один год. Она родилась в российском городе Иваново двадцатого ноября. У нее первая положительная группа крови и…
Анзор разворачивает меня к себе спиной, касается оголенной кожи горячими пальцами, от чего меня простреливает.
– Над правой ягодицей у нее родимое пятно…
Вздрагиваю, когда пальцы опускаются ниже и подцепляют тонкий щелк.
Жалобно трещит ткань на и без того оголенной пояснице.
Он разрывает её. Но так, что видна только ямочка над правой ягодицей.
Я громко и порывисто дышу. Закрываю глаза.
Меня трясет от прокатывающих по телу спазмов боли, шока, волнения и жара.
Место, которое он трогал, горит.
Грудь распирает от обилия эмоций.
Они такие полярные, что я боюсь, что потеряю сознание.
Мамдух усмехается.
– Впечатляюще… Глубокие познания о девице… Я столько даже о своих дочерях не помню… Хорошо, брат… Я верю тебе… Но теперь мне кажется, что ты одержим этот лукавой гурией… И потому не накажешь ее должным образом… Пощадишь… А она была очень плохой девочкой. И по отношению ко мне, и по отношению к тебе… Дело ведь не только в том, что она оскорбила меня и покушалась на убийство… Она осмелилась ослушаться приказа своего господина и оказалась в таком неприглядном положении, еще и тебя в это втянув…
Рука Анзора, которая захватом сжималась сейчас на моей локте, стала жать еще сильнее.
– Накажи её, Анзор. Прямо сейчас. Передо мной. Я хочу посмотреть… Выеби… Жестко. Как она заслуживает.
– Я не ебу в присутствии других мужиков. Я не порноактер,– жестко отвечает он.
Мамдух усмехается.
–Тогда выпори. Заставь сучку пожалеть о том, что она натворила. И мы квиты… Согласись, это ничто в сравнении с теми проблемами, который ты можешь получить на выходе. Никто не посмеет одурачить Мамдуха. Про нее вообще молчу.
Захват на руке такой сильный, что я невольно вскрикиваю.
Озверевший взгляд Анзора полосует меня острым лезвием.
Я до боли и металлического вкуса крови во рту прикусываю губу.
Он порывисто дышит со свистящим звуком.
А потом я перестаю дышать, потому что он раздраженно-разъяренно раскрывает одним движением пряжку на ремне и вытаскивает его из джинсов.
Глава 3
Грубый захват на плече. Анзор толкает меня к дивану.
– Держись за спинку. Будет больно!
Голос звучит отчужденно и равнодушно. Так, как и должен, наверное, звучать голос палача…
Он не медлит и не сомневается.
Слышу свист.
Жмурюсь.
Резкая, обжигающая кожу тысячью раскаленных иголок боль пронизывает бедра, вырывая из глотки дикий крик.
Никогда еще мне не было так больно.
Хотя вру.
Было.
Когда смотрела ему в глаза и врала, что больше не люблю, что не хочу быть с ним, не хочу за него биться. Что моя жизнь не должна в столь юном возрасте отягощаться столькими обстоятельствами и проблемами, сколько у меня возникло в паре с ним.
Безжалостно врала- и била себя вот так же дико и остервенело, только ментально. Но от этого менее больно не было.
Следующий безжалостный свист- новый удар по бедрам. Сжимаю обивку дивана так сильно, что руки сводит.
Сзади слышу смешки и движения араба, сдавленный женский полукрик-полусмешок.
Гадкого извращенца возбуждает то, что он видит.
Вздрагиваю, всхлипываю. Погибаю и снова воскресаю- просто потому, что эта дикая боль подняла бы и полумертвого.
Хочу обернуться на Анзора, но он не дает, словно бы предчувствуя мой порыв. Просто резко нажимает на шею, вдавливая голову в мягкую обивку, не давая нашим глазам встретиться.
Лишая дыхания и хоть какой-то мобильности.
Удар за ударом. Безжалостные. Неотвратимые.