Ход и последствия экспедиции привели к коренному пересмотру стратегии и тактики командования Кавказской армии в борьбе с «немирными» горцами, став суровой школой, в которой получили свои уроки все.

Разбирая эти уроки даргинского похода, Р. А. Фадеев указывал: «Частная цель экспедиции была достигнута, но вместе с тем оказалось, что подобный успех не ведет ни к чему. Нравственного потрясения подобное занятие не производило, потому что неприятель знал, что чем дальше мы зайдем, тем скорее должны будем воротиться. Материальных результатов тоже не могло быть, потому что нашему отряду принадлежало только место, на котором он стоял. Пройденное пространство смыкалось за нами враждебным поясом. <…> Углубившись в горы, мы не могли оставаться в занятых пунктах, так как неприятель стоял на наших сообщениях; самая страна не представляла никаких средств для продовольствия войск, а посылать за провиантом отдельные колонны, в виду горцев, стороживших каждый наш шаг, значило по большей части посылать их на гибель <…> Вторжения в горы, даже с многочисленным войском, постоянно оказывались бесплодною военною прогулкой, стоившею каждый раз нескольких тысяч жертв»[253].

М. С. Воронцов в ходе экспедиции убедился, что «не горы Дагестана, а обладание плоскостью Чечни служит ключом к водворению спокойствия и нашей власти в восточной части Кавказа; что до совершенного занятия Чечни всякое движение в Нагорный Дагестан будет существенно вредно и опасно для нас, как влекущее за собой убыль в людях, нерешительность действий экспедиционного корпуса и увеличение нравственных сил неприятеля»[254].

Чечню же можно покорить, только прорубив широкие просеки в ичкерийских лесах, чтобы иметь возможность открытого пути во все ее части.

Каждая из различных местностей Кавказа имеет свою, только ей присущую природу, свойства, тип, которые требуют и особых способов ведения войны. «На Кавказе, прежде чем действовать, надо изучать ту или иную местность – местодействия»[255].

Неразбериха со снабжением войск – это вина штабов, следствие поверхностной мысли и игнорирования реалий горной войны. К штабной работе нельзя допускать тех, кто не проходил школы Кавказа.

Не допускала горная война и нервной торопливости, неосмотрительности, отсутствия маневра и обусловленной обстоятельствами и природой края подвижности.

На Кавказе все специализируется: как свойства и качества войск, так и офицеров, что является необходимым по причине различия природы и свойств разных местностей края и условий войны. Не понимая этого, граф М. С. Воронцов понапрасну изнурял войска, посылая апшеронцев и навагинцев драться в лесах, тогда как они были мастерами горного маневра, а специалистов по лесным маневрам – солдат Куринского и Кабардинского полков изнурял в горах. Попадая в непривычные условия, солдаты, несмотря на свои старания и храбрость, быстро уставали, а их действия теряли необходимую эффективность[256].

Немалую выгоду получила российская сторона от тех процессов, которые были рождены Даргинской экспедицией в Имамате. Несмотря на успех, которого добился Шамиль на боле брани, его так же постигли как немалые людские и материальные потери, так и еще большие потери политического характера.

Гибель нескольких особо доверенных имаму наибов, таких как Суаиб – наиб Большой Чечни, Мухаммад-мулла – наиб Мичиковский, Мааш – наиб Шубутовский, Саад-Уллу – наиб Малой Чечни привела к политической нестабильности в управлении Имаматом и ослабляла позиции самого имама в чеченских обществах. В боях погибли также и дагестанские наибы – Лабазан Андийский, Шахмандар Технуцальский, Хаджи-бек Салатовский