Госпожа подошла ко мне.

– Первая – твоя голова: затылок и верхняя часть хорошо защищены хитином, но вот лицо очень уязвимо. Но обрадую тебя: в бою на арене по голове никто бить не будет, запрещено. Если попытаешься стукнуть кого-то по башке, то тебя сразу пинками выгонят с арены, а мне опять зеленеть из-за тебя. Ладно, идём дальше.

Иртисс нежно провела рукой по моей груди и ухмыльнулась.

– М-м, растут родимые.

– Моя грудь?

– Второе опасное место, как ты уже догадываешься. Не думай, кстати, что ее размер как-то «смягчит» удар. Достаточно попасть сюда, – она ткнула пальцем мне в место чуть ниже груди, – дыхание сопрёт мгновенно, и ты ничего не сможешь сделать, – она скользнула рукой с груди по животу, прямо на промежность, – а это третье место. Когда гладишь здесь, приятные ощущения, правда?

– Да.

– Это всё из-за плотной нервной системы. В этих местах у нас есть… специальные органы которые… делают детей, когда кавианки заглатывают слюну… я без понятия, как эти процессы называются, зато знаю, что эти органы расположены от низа нашего туловища почти до низа груди, поэтому тебе и было больно, когда я тебе по животу треснула. Такая же боль будет, если я тебе и между ног заряжу тупым концом.

Я скосила ноги только представив эту боль. Мало того, что больно, так там у нас чешуйчатые наросты, скрывающие так называемый «нижний канал» между ног. Единственное что я запомнила из уроков в Амми, так это то, что канал как-то связан со всем этим сложным делом по рождению детей.

– Короче, удар в нижник считается «грязным» приёмом. Если удар будет сильный и попадёт в центральный нерв, тебя парализует. Ненадолго, конечно, но, поверь, это очень паршивые ощущения. А теперь, готовься, – отошла келле и приготовила кеноа.

– Опять ударите меня?

– Я тебя била разве? – почти искренне удивилась она, – Сделала тычку в живот, а ты сразу «ай-ай» и упала и подёргала крылышками. Бери кеноа и защищайся!

Мы затеяли небольшую схватку. Я отражала нехитрые удары Иртисс, она проверяла моё умение блокировать. Спровоцировав меня на атаку, госпожа отбила моё кеноа в сторону, а сама обратной стороной тупой палки ткнула меня в бок. Я скрючилась, но быстро восстановилась. Нежелание выхватывать от сильной келле само по себе заставляло меня учиться защищаться. Иртисс показывала, как правильно наносить удары, уклоняться и парировать.

Надо было закрепить результат. Оттачивание рефлексов дело не быстрое, но я многому научилась аккурат ко дню сражений на арене. Госпожа Иртисс хоть и оставалась недовольна моей спиной и махом крыльев, всё же предпочла, чтобы я достойно выступила на арене. Как же я этого ждала. Махать кеноа и сражаться куда интересней скучных полётов на экосах. Я была готова, но в день сражений опять не могла избавиться от липкого волнения. Честно – я боялась Иртисс. Ужас того дня, когда я оплошала с кувшином, по сей день меня преследует.

Сражения на арене начинались вечером, и весь день я посвятила разминке и повторению приёмов. На арену мы с келле отправились вместе. Это был большой свободный участок среди иплисов, сами они сплетены в почти неприступную стену, которая и создавала арену, а вокруг стены пестрело множество высоких цветков, куда могли слетаться зрительницы. В обычные дни эта арена почти всегда пустует, сюда прилетали только кавианки, желающие померяться силой и несколько зрительниц, но сегодня здесь были все. Стояло невообразимое жужжание, огромный несобранный рой скопился над ареной и занимал места на цветках. Келле с ученицами приземлялись на арену, выстроившись вдоль окружной стены из иплисов.