Убийцей оказался студент юридического факультета, уже стажировавшийся как следователь. Он, конечно, предполагал, что знает, как замести следы, и не ожидал быстрой поимки.

Суд все доказал в довольно короткие сроки, потому как было орудие преступление – нож, злополучная наволочка и шнурок от куртки подозреваемого, которым он перевязал наволочку, как вещмешок. Экспертиза все подтвердила и даже то, что все произошло в нашей комнате – вскрывали паркет, брали образцы крови.

Дело имело резонанс в Министерстве сельского хозяйства, куда вызывали нашего ректора и отчитывали по полной. Приезжали корреспонденты программы «Времечко».

Короче говоря, как принято в России – рубить под корень, ректор, перестраховавшись, отчислил всех проживавших в роковой комнате из числа студентов академии.

Леху и Ланца отчислили одним приказом. А меня, за месяц до происшествия оформившего академический отпуск по состоянию здоровья, одним приказом отозвали из академического отпуска, а вторым приказом отчислили.

Через год я восстановился через то же Министерство сельского хозяйства, которое пропесочило ректора повторно, за отзыв из академического отпуска. И благополучно (принимал участие в художественной самодеятельности, выиграл академический чемпионат по мини-футболу) доучился до последнего семестра пятого курса, откуда был переведен в академию жизни – Бутырку.

10

Дверь палаты открылась, прервав нашу беседу.

– Таблетки, – проговорила Жанна, – подходим.

Я подошел к тележке с медикаментами. Жанна посмотрела лист назначения.

– Замохов, – бойко прозвенел её звонкий голос. – Тебе ПАСК назначили и Таваник. Вот держи, – выдала мне таблетки.

– И как их пить? – поинтересовался я.

– Таваник сейчас пей. ПAСК в обед, – пояснила она. – Это очень хорошие лекарства, только появились у нас. Не принимал раньше такие?

– Нет, откуда.

– Тогда пей.

Я начал принимать препараты резервного, как их называют, ряда и стал чувствовать, что крепну. Моя туберкулезная флора была устойчива к препаратам первого ряда. Устойчивость я приобрел за долгие годы неправильного лечения в колонии. И теперь с новыми препаратами лечение продвинулось. Я почувствовал металлический звон в голосе, голос даже удивлял меня порой, потому что привык уже к посаженому, хриплому голосу. Звук не лился, а куда-то проваливался. И вдруг вернулся молодой голос, сильный и звонкий. «Вот результат вольного лечения!» – радовался я.

Но разочарование не заставило себя долго ждать. Через две недели препараты закончились.

Как это? – думал я. – Ведь препараты выписываются в Министерстве здравоохранения по количеству нуждающихся больных, ровно на курс лечения. Если врач знает, что на курс лечения не хватит, зачем прописывать препарат? Прививать устойчивость. Вредительство какое-то.

Позже я понял систему работы нашей больницы. Поступающие медикаменты, малой частью, выдаются больным, чтоб факт хищения не был очевиден, мол – давали же препараты – давали. Ну что поделаешь? Кончились.

А по документам, по листам назначения зафиксировано полное прохождение курса больными.

Куда делись препараты?

Как куда? А вот… В отделении шестьдесят больных пропили полный курс. По бумагам все сходится.

И эти дорогостоящие препараты продают, начиная от заведующего отделением до старших медсестер. То есть я должен купить украденное у меня же лечение. Красиво! Ничего не скажешь. До такого даже порядочный преступник не додумался бы. Больница – «крест» по фене, то место, где способны шельмовать лишь конченые проходимцы без совести и чего-либо святого.

Я чувствовал, что мне необходимы эти препараты, но достать не было возможности. В городских аптеках пояснили, что такие препараты бывают только в больничном обращении, и просто в аптеке их не купишь. Да и купить я не мог, денежные средства у меня не имелись. Работать я не мог по состоянию здоровья, да и если бы смог, средняя зарплата в городе и по республике – семь тысяч, а упаковка ПАСКа – двадцать две тысячи стоит. Надо три месяца работать, не кушать, не одеваться, не иметь транспортных расходов, чтобы купить только один препарат из трех видов. А при устройстве на работу нужно предъявить справку о состоянии здоровья, которую мне отказались дать в поликлинике, так как я больной хроническим инфекционным заболеванием. Замкнутый круг.