– Почему на Кавказе?

– Он состоит адъютантом при главнокомандующем в Тифлисе.

Надя в растерянности опустила руки.

– Надюша, милая! – взмолилась Елена, – Побудь со мною до весны. Вот я к масленице рожу; а там, глядишь, что-то разрешится. Вернётся твой Чернышёв в Петербург. И поедешь к нему. Обещаю, я тебя отпущу!

1802 год ноябрь

Санкт-Петербург

Каменноостровский дворец

Варя сидела в покоях Елизаветы Алексеевны в ожидании оценки эскизов, сделанных на Александровской даче и в Царском селе. Охотников стоял чуть поодаль и делал вид, что рассматривает гобелен с изображением сцены Полтавской битвы. Сам то и дело украдкой поглядывал на Елизавету.

– Прекрасно. Мне очень нравится вот этот, – императрица вытянула лист и протянула Варьке, – Если сюда добавить позолоты, будет великолепно смотреться на белом фарфоре.

– Согласна, – кивнула Варька, – Только почему обязательно на белом? Ваше величество, мне пришла мысль – а давайте сделаем сервиз чёрным? – и, видя недоумение в лице государыни, поспешила уточнить, – Только представьте! Чёрный благородный цвет с бархатисто-матовым оттенком. А на нём в белом овале – пейзаж, окаймлённый золотом. А на крышечках сделаем ручку в форме короны Российской империи. И от неё – фрагмент горностаевой мантии…. А?

– Неожиданно! Мне нравится! – призналась Елизавета и столкнулась взглядом с Охотниковым, – А, что Вы думаете, Алексей Яковлевич?

– Полностью согласен, Ваше императорское величество, – ответил тот, беззастенчиво «поедая» государыню влюблёнными глазами.

Елизавета с трудом оторвала взгляд от молодого человека и вернулась к эскизам:

– Я предлагаю вот этот рисунок поместить на супницу. Этот – на сливочник, а этим – украсить глубокие тарелки. Алексей Яковлевич, распорядитесь от моего имени, – и она протянула Охотникову выбранные эскизы с пометками, сделанными её царственной рукой, – Чтобы их отправили незамедлительно в Москву господину Протасину.

Лёшка послушно взял папку с рисунками и, откланявшись, удалился.

– Ваше величество, завтра мы с Алексеем едем в Гатчину, – напомнила Варька, – Будут у Вас пожелания по поводу выбора Гатчинских пейзажей?

Она усмехнулась:

– Что там выбирать? Сделайте эскиз фасада Гатчинского дворца с плацем – это будет достойно памяти о Павле Петровиче, – и вдруг спохватилась, – Чуть не забыла; не задерживайтесь в Гатчине и не проникайте внутрь дворца.

– А что такое?

– В настоящее время там пребывает великий князь Константин Павлович, – и Елизавета, понизив голос, уточнила, – Он содержится под домашним арестом.

За время короткого пребывания в Петербурге, Варя была наслышана столичных сплетен по поводу скверной истории, в которой был замешан Константин. Говорили, что пострадала женщина, иностранка. История передавалась шёпотом в страхе быть услышанной, и оттого обрастала какими-то чудовищными подробностями.

– Ваше императорское величество, могу я обратиться к Вам с просьбой?

– Конечно.

– Позвольте мне нанести неофициальный визит Константину Павловичу.

– Зачем Вам это нужно?!

– Возможно, это нужно больше самому Константину Павловичу.

Елизавета от растерянности застыла:

– Вы с ним знакомы?!

– Я некоторое время жила в Стрельне, в штате великой княгини Анны Фёдоровны.

– О чём же Вы намерены говорить с великим князем?

– Простите Ваше Величество. Не сочтите за обиду, но я не могу Вам этого сказать.

1802 год ноябрь

Гатчина

Алёшка уложил в папку сделанные Варькой эскизы Гатчинского дворца и забросил в карету тяжёлый мольберт и саквояж с красками. Отряхнул снег с Варькиного воротника и осторожно поинтересовался:

– Может, передумаешь? Не пойдёшь?