* * *

Во что это я уткнулся мордой? Мягкое, волосатое и приятно пахнет! Приподняв морду, я увидел что-то, похожее на лошадиный хвост. Приподнявшись на передних конечностях, я с ужасом увидел лошадь, лежащую на земле с задранными вверх ногами. Посмотрев на свои собственные конечности, я обнаружил вместо них две крепкие мужские волосатые руки. Откуда здесь человечьи руки?

«Конский Аллах!» – заорал я нечеловеческим голосом (вернее, как раз человеческим). Вскочив на четвереньки, я пополз в сторону своей собственной морды. Если я теперь Мигель (держите меня сто цыган!), то кто там валяется, дрыгая ногами. Этот кто-то дрыгал так сильно, как будто хотел отбросить копыта, причём, в прямом смысле. Ну нет, дружок, ничего не получится. Это тебе не мокасины, которыми ты так гордишься. Кстати, они теперь на мне. Я попытался медленно встать на них: было очень непривычно. Я опять встал на четвереньки, осторожно подобравшись к морде коня (а я – кто?). Заглянув в его глаза, в них я увидел такой ужас и отчаяние, что от этого зрелища я внезапно развеселился. Приступ смеха случился, скорее всего, на нервной почве. Я смотрел в свои собственные глаза, в которых была решимость тут же на месте покончить собой.

Ну что же? Ну да, дружок, обмен явно неравноценный, но что же поделать, значит так было угодно Аллаху! Что это я всё время Аллаха поминаю, я что – мусульманин? Хотя чему удивляться, если хорошенько подумать, в моей родословной в течение многих столетий были арабские скакуны.

Я попытался поднять Мигеля (а это, несомненно, был именно он, вероятнее всего от удара наши души вышибло со своих привычных мест и, находясь в панике, они заняли ближайшие на тот момент пустующие ниши, по крайней мере, я это себе так объяснил, если у вас есть другой вариант, как говорится, пришлите почтой), с большим трудом (тяжёлый оказался лошара) мне это удалось. Я пытался успокоить его, поглаживая по холке. Ничего, ничего, дружок, не всё так плохо, ты скоро привыкнешь. Я вон сколько лет тянул лямку и что?! Да ничего! Думаешь мне легче ходить на задних? На четырёх-то, небось, удобнее. Так что – это ещё вопрос.

Вокруг нас суетился народ, бегали невесть откуда взявшиеся мальчишки и дико орали. Люди помогли мне поставить коляску на на колёса. Ну, вроде всё обошлось. Что это я так легко свыкся с новой ролью. А что удивительного? Я красавчик мачо, девчонки от меня без ума. Молодой, здоровый и, Слава Аллаху, совсем с другими мозгами и душой. Слава Аллаху!!! Слава-то слава, а дальше-то что?

С работой на сегодня покончено. Какое там! Главное, до дома добраться. Ступая на своих двоих (ну… не совсем на своих), я ощущал некий дискомфорт. Меня потряхивало и покачивало, к тому же, в районе поясницы чувствовалась тяжесть – меня всё время клонило вперёд и вниз, так и тянуло встать на четвереньки, я решил подстраховаться, взял Мигеля под уздцы и, держась за поводок, повёл его по направлению к дому.

Дорогу я знал хорошо, много раз Мигель оставлял меня во внутреннем дворе во время сиесты. Дворик был небольшой, но очень красивый, заросший алеандровыми кустами. Несколько пальм давали хорошую плотную тень. Вот там ты и постоишь пока, мой дорогой Мигель. Придёшь в себя. Выпускать на улицу тебя опасно.

Да, но дома-то нас ждёт жена Мигеля, Хуана, и двое его детей, мальчишка лет семи и старшая дочь, имён их я не помнил.

С некоторым трудом я, наконец, добрался до дома (теперь моего). Поставив Мигеля в тени дворика, я зашагал, всё ещё пошатываясь, ко входу. Дверь со стороны патио никогда не закрывалась, во всяком случае, Мигель всегда вламывался в неё свободно, оглашая при этом окрестности своим пением, со слухом у него было не очень, он часто давал петуха.