Он почувствовал, как Катарина нежно положила руку ему на плечо, поддерживая его, словно напоминая, что он не один. Зет сделал глубокий вдох, его взгляд смягчился, и, склонившись, он приложил руку к каждому из надгробий.

– Спасибо вам… За всё.

Зет, вытирая слёзы, повернулся к Катарине, и его сердце сжалось, когда он увидел её в слезах. Её лицо было заплаканным, а голубые глаза отражали боль, от которой её не могли избавить даже его слова. Она стояла, чуть отвернувшись, пытаясь сдержать всхлипывания, но чем больше она пыталась спрятать свои чувства, тем сильнее слёзы стекали по её щекам.

Зет подошёл к ней, мягко протянув руку, чтобы утешить её, но Катарина, дрожа, отступила на шаг, и её взгляд стал рассеянным. Она попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Наконец, опустив голову, она всхлипнула:

– Зет… прости меня, – её голос дрожал, словно в нём отразились годы внутренней боли и горя. – Прости меня за то, что… за то, что я… – она с трудом выговаривала слова, будто каждый звук ранил её.

Зет, растерянный и обеспокоенный, подошёл к ней ближе и прошептал, пытаясь понять её боль:

– За что ты извиняешься, Кат? Ты ни в чём не виновата…

Она снова отступила, прижимая руки к груди, и в её глазах он увидел что-то, что ему не удавалось разглядеть раньше – глубоко спрятанное чувство вины, которое она скрывала всё это время.

– Твои родители, Зет… – едва слышно прошептала Катарина, – они погибли из-за Нарлака… а он… был моим отцом. – Она всхлипнула сильнее, и её слова потонули в тихих рыданиях. – В какой-то степени и я… виновата в их смерти. Я всё это время знала, и мне так больно от этого.

Она закрыла лицо руками, чувствуя, как вина разрывает её изнутри. Она не могла смотреть Зету в глаза, боясь увидеть там отголосок той же боли и обиды, что жила в её сердце. Её плечи сотрясались от слёз, и она едва могла стоять.

Зет подошёл к ней ближе и осторожно взял её за руки, отводя их от лица, чтобы она посмотрела на него.

– Катарина… – его голос был полон нежности, и он, глядя в её заплаканные глаза, продолжил: – Ты не виновата в том, что сделал Нарлак. Ты ни в чём не виновата, слышишь меня?

Он прижал её к себе, и она, дрожа, опустила голову ему на плечо, наконец позволяя себе выплеснуть всю боль и вину, которые носила в себе. Зет обнял её крепче, чувствуя, как её слёзы смачивают его плечо, и тихо прошептал:

– Ты – это ты, Катарина, и я люблю тебя за ту, кем ты стала. Твои чувства и твоё сострадание – это то, что соединяет нас. Ты не несёшь вины за грехи отца.

Она всхлипнула ещё сильнее, чувствуя, как его слова проникают в её душу, утешая и исцеляя.

Катарина, чувствуя его тёплую и уверенную поддержку, наконец подняла глаза, в которых ещё оставались следы слёз. В её взгляде было столько боли, что Зет сжал её руки крепче, словно пытаясь передать ей свою силу. Она всматривалась в его лицо, пытаясь найти ответ на вопрос, мучивший её всё это время.

– Зет, я… – её голос был прерывистым. – Иногда я думаю… а что, если бы не мой отец, если бы не та война… ты бы не потерял их. Ты мог бы жить спокойной жизнью, не зная всей этой боли.

Её слова отразили ту бездну вины и сожаления, которую она долгое время скрывала за сдержанной улыбкой и силой духа. Зет молчал, не прерывая её, понимая, что она нуждается в этом признании. Он видел, как тяжело ей это давалось, как трудно было принять, что прошлое, пусть и не её выбор, могло так сильно влиять на жизнь близкого.

Катарина, почувствовав эту тишину, вновь заговорила:

– Я сожалею, Зет. Сожалею о том, что мои корни, моя семья… причинили тебе столько боли. Это чувство не покидает меня. Я не могу стереть их поступки, но иногда мне хочется повернуть время вспять, чтобы изменить всё. – Она вздохнула, и её голос задрожал. – Я не могу избавиться от этой мысли, что я частичка этого…