Гном пискнул, как раненый зверь, и впился зубами в корку хлеба, успевшую заветреться. Как сладка и горька была она!
Глава 3
Стоило солнцу пробиться сквозь маленькие пыльные окошки каморки, как гном скатился с трубы и потянулся к аккуратно сложенной на манер тетрадки газете, исписанной чёрным маркером прямо по тексту. Подставив бумагу под свет, Скромник вычеркнул несколько строчек и внимательно вгляделся в другие. Хитрое сооружение имитировало ежедневник и очень помогало ему ориентироваться в днях и делах.
– Ещё одно собеседование провалил, – вздохнул он. – Ну ничего, осталось ещё четыре, как минимум.
«Ага, ещё четыре акта позора», – поддакнул голос.
– И что ты предлагаешь? Лечь и умереть? Уж лучше к Умнику…
«Да-да, ты только и можешь что бежать. Трус».
– Да помолчи ты! – прикрикнул Скромник и осекся, вспоминая, что разговаривает сам с собой. – Значит, ещё одно, сегодня, в десять.
Гном перекусил остатками вчерашнего ужина, умылся в бочке, стоящей под водосточной трубой и, пригладив тёмные вихри на голове, отправился на остановку.
Скромник всегда катался на трамвае – уж очень ему нравилось, как вагончик скользит по рельсам, как хлопают дверки, как стучат ветки по крыше. Он садился сзади у большого окна и, выворачивая шею, разглядывал улицы и машины, дорожное движение и людей. Конечно, гном пробовал кататься и в автобусе, и на метро, но духота с темнотой и толпой отталкивали его. Трамваем же обычно пользовались бабушки, которые если и обращали на него внимание и скандалили, то только от скуки, нежели со зла.
Две остановки он проехал напрягаясь и оглядываясь, оставшиеся две – закрыв глаза и глубоко дыша, настраиваясь. И зачем его понесло в этот мир? Сидел дома, жил счастливо, в любви и заботе, а теперь – ходи давай, крутись, ищи себе место. С кем бы ещё могло произойти такое, как ни с самым скромным гномом? Наверное, у них должен был родиться брат Невезунчик, но не сложилось, и все качества добрый Скромник принял себе.
На третьей остановке в трамвай ввалился ком шума и беспокойства, который нарушил старческо-гномью идиллию. Трое парней в чёрном – на вид старшеклассников или студентов – гогоча, прошли внутрь. Скромник сжался и постарался не обращать на них внимания. Парни притихли, занялись телефонными переговорами, но скоро одного из них укачало – что он торжественно объявил – и тот принялся выискивать занятие, заскользил глазами по трамваю… нашел бабушку, которая косо на него посмотрела и отвернулась. Он продемонстрировал ей отсутствие одного из передних нижних зубов. После, естественно, заметил Скромника, который от безвыходности притворился спящим. Мог бы – прикинулся мёртвым, да лечь некуда было. Сквозь полузакрытые веки гном увидел, как парень толкнул локтем друзей, все обратили на него взор. Скромник сжал вспотевшие ладошки. Парни отвернулись, зашептались, а после снова стали оглядываться.
Тут на четвёртой остановке все бабушки, сидящие с гномом в ряду, неожиданно вышли. Скромник почувствовал, как стыд и ужас подбираются к его горлу. Парни сели рядом.
«Силы небесные, одна остановка. Всего одна остановка».
– Ля, карлик мне едва до плеча достаёт, – слишком громким шёпотом сказал один.
– Спорим, с пола до ремня не дотянется.
– Ну не настолько, побьётся лбом об коленки – и все.
Скромник снова решился посмотреть на них сквозь ресницы – и увидел направленную на себя камеру и довольное лицо студента.
– Эй, гном, – позвал его один.
Он молчал и старался выглядеть спящим.
– Гном, вставай, шахты не обработаны, Белоснежка не удовлетворена! На Беса ты пока не тянешь, а вот на Полубомжа очень даже…