До-о-олгим таким взглядом.

Таби выскочила из универа и, поморщившись из-за холодного ветра, налетевшего откуда ни возьмись, стремительно зашагала по аллее к ближайшей станции метро. Она знала, что многие считали ее самоуверенной и мрачной гордячкой из-за привычки быстро ходить, держать спину прямо и говорить правду в лоб, но ее это не смущало. Пусть смущаются другие, так интереснее.

Следовало поторопиться. Во-первых, она обещала маме, что сходит с ней к неврологу, а во-вторых, сегодня еще нужно было дорисовать новый арт на заказ. Она уже дважды переносила дедлайн, и парень-заказчик весь изнылся в ожидании своей рисованной копии в объятиях развратной Уэнсдей. За арты по фоткам заказчиков Таби брала минимум шесть тысяч, так что откладывать заказ однозначно больше не стоило.

Таби сунула в уши наушники-капельки и, притоптывая в такт любимой группе, остановилась на светофоре.

Таби не была извращенкой, правда. Ну, если только чуть-чуть. Просто ей нравились обнаженные человеческие тела и нравилось шокировать людей, поэтому она с таким удовольствием рисовала сцены секса. Бесстыдные, распутные и горячие настолько, насколько позволяло ее воображение и сцены из порно. Сама-то Таби еще ни с кем не спала.

Светофор наконец сменил гнев на милость, и Таби рванула по пешеходному переходу.

А еще это приносило ей весьма неплохой доход, что было кстати, учитывая мамину болезнь. За донат в «Бусти» Таби готова была рисовать практически любую дичь. А в своей группе в ВК выкладывала кое-какие арты и кусочки комикса про преподавателя, безнадежно влюбленного в свою ученицу. Того самого, в шапочке…

Можно же хоть на бумаге помечтать?

– …аби! …би!

Таби уже начала спускаться в подземный переход, когда на плечо ей упала чья-то ладонь. Девушка испуганно обернулась и почти врезалась в Глеба. Ее волосы хлестнули его по щеке.

Губы Глеба зашевелились, и Таби вытащила один из наушников.

– …и не угонишься!

– Что?

– Ноги, говорю, отрастила длиннющие, так что, блин, и не угонишься за тобой, – засмеялся Глеб, отдуваясь. Его грудная клетка тяжело поднималась и опадала от быстрого бега. – Или это старость?

– Определенно она, – легко согласилась Таби.

Глеб хмыкнул и, стянув с головы любимую красную шапочку, сунул ее Таби в руки.

– Захватишь домой?

– Ты бежал за мной от самого универа, чтобы я для тебя курьером поработала?

– Нет, я бежал сказать «спасибо» за то, что ты сегодня обошлась без провокаций. Я про твои рисунки для взрослых. У нас на курсе несовершеннолетний вундеркинд, так что мне могло бы крепко достаться, реши он пожаловаться в деканат. Я тебе о нем рассказывал, хотя ты вряд ли помнишь.

Таби не стала уточнять, что помнит вообще все, что он говорил ей с того самого момента, когда с ноги ворвался в ее жизнь. Вместо этого она уставилась ему в лицо исподлобья и честно призналась:

– Я бы никогда так с тобой не поступила.

– Знаю, – помолчав, ответил Глеб. На его щеке появилась ямочка.

Новый порыв ветра швырнул волосы Таби Глебу в лицо, и он, скорчив перепуганную моську, притворился, что отбивается от них.

– Клоун, – грустно сказала Таби.

Теплая рука Глеба вдруг легла ей на щеку. Большой палец нежно погладил скулу, и теплый, будто латте в морозный день, голос произнес:

– Тогда сжалься над клоуном и улыбнись, колючка.

Ласка была такой неожиданной и долгожданной, что Таби не успела ощетиниться. Отяжелевшие веки опустились, а щека будто сама прильнула к ладони Глеба. Она могла бы стоять так вечность, если бы не громкий гудок автомобиля, раздавшийся поблизости.