Теперь мои глаза действительно округлились. Слишком быстро меня раскрыли, неужели Вель сдал?

Как же он догадался? Это слишком быстро! Но ничего, он хочет услышать правду – получит её. Не отступлю.

– Никто вас не сдавал, – словно прочитав мои мысли, ответил ректор. – Не строй такое лицо, а то мне трудно выглядеть серьёзным руководителем.

– Как вы догадались, что главная я? – осторожно поинтересовалась я, изучая его взгляд.

– Это было легко, – ответил он с лёгкой улыбкой. – Все твои одногруппники выгораживали именно тебя. Я видел, как вы собрались в круг, и именно ты, Мира, отдавала приказы.

– Хорошо, поймали, – сдалась я, чувствуя, как его глаза проникают в самую душу. – И что именно вы хотите узнать?

– Все! – ответил он резко.

– Ну хорошо, – коварно улыбнулась я, разводя руками. – Я родилась в столице темной августовской ночью…

– Мира! – рыкнул на меня ректор.

– А что? Вы же сами просили всё.

– Мира, ты умная девушка, – устало выдохнул Дамир. – Одна из лучших учениц Академии, а ведёшь себя как непослушная девчонка.

– Ну, я же блондика! – ответила я, с видом невинности перехватывая за спину свою длинную светлую косу.

– Я никогда, ещё раз повторюсь, не верил, что все блондинки – дуры. И ты не исключение из моих утверждений, – холодно, но с улыбкой сказал он.

Интересно, как долго он будет продолжать эту игру? Я ведь уже почти на грани того, чтобы сказать правду. Но пока я держу свои карты при себе…

Я задумалась. Хорошо, что сейчас не наделала ещё больше глупостей. Решив прекратить отпирания, я сказала ему правду, чтобы он не стал препятствовать мне в будущем:

– Да, это я подбила парней и всё спланировала. Если бы вы не вмешались, я бы сама у орка выбила всякие желания трепать лишнее.

– Ты видела дневники Орота?

– А по-вашему, от чего мне стало плохо? Я, кстати, хожу на дополнительные курсы по некромантии, так что насмотрелась на всякое, что меня теперь не удивить.

– Если бы я не вмешался, что бы ты сделала с Оротом после его поимки?

– Ну, сначала бы отыгралась за нервы, потраченные на его уроках. Потом позволила бы парням немного поиграть. После устроила бы допрос с пристрастием, чтобы узнать побольше о дневниках. А потом отправила бы их с запиской вам.

– А Орот?

– А Орота, если бы он выжил, я бы связала, а если нет, попросила бы Димона оживить его на время.

– Ты жестока, – сказал ректор, подмечая мою бескомпромиссность.

– Я справедлива! – возразила я. – То, что он делал с детьми, смерть – ещё слабая кара.

– Замечательно! – выдал глава Академии, широко улыбаясь. – Твоя мама тобой бы гордилась.

– Вы знали мою маму? – заинтересовалась я. Всё, что я знала о своей матери, – это лишь тени воспоминаний.

Она умерла при родах.

Я никогда не знала её. Лишь видела на портретах – величественная, добрая, светлая… и недосягаемая, как звезда. Не спрашивала о ней отца, хотя порой умирала от желания услышать о ней хоть что-то. Просто… знала, как ему тяжело. Он любил маму до безумия, почти до безрассудства. Поэтому и остался один. Никогда не женился снова. Порой, в редкие вечера, когда в доме было особенно тихо, отец говорил о ней. Не как о святом образе, а как о живом человеке, с причудами, шутками и блеском в глазах. Я слушала, затаив дыхание. В такие моменты я мечтала, чтобы она жила во мне – в моих поступках, в голосе, во взгляде. Хоть капля.

– Я знаю твоего отца. – Голос ректора был спокоен. – Он рассказывал о ней.

Я непроизвольно распахнула глаза.

– Вы… настолько старый? – вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык. В голове металась арифметика: папе скоро пятьдесят… неужели и ректору уже…?