Сейчас же мы живем в эту удивительную, если не странную эпоху, в эпоху, когда люди все время на связи, но так далеки друг от друга, в эпоху когда только оценив твой внешний облик начинают разглядывать твою душу и то далеко-далеко не всегда, в эпоху одетых и тем временем нагих людей.

Вскоре после моего праздника, хотя уже глупо его так называть, внук безапелляционно заявил, что в качестве моего подарка на его день рождения он примет лишь одно- мой визит к нему, в его скромную небольшую квартиру, в которую он совсем недавно въехал. Внук мой родился зимой и я кивком завершил этот разговор, осознавая то, что до зимы еще необходимо дожить, а в моем случае это весьма сомнительно, и всё же, этот день настал и мне оказалось было суждено поздравить его именно таким способом, который выбрал он сам.

Спустя четыре месяца я приехал к своему родному человеку, который и раньше пытался вывезти меня из моего дома, но всегда безрезультатно, и только зная о его предстоящем празднике, в этот раз я не смог отказать. Дорога меня утомила, я не ездил уже давно, пусть даже в кресле пассажира, и уставал даже от небольшого расстояния, дойдя до места назначения и немного отдохнув, я постепенно начал свою адаптацию в пока еще чужой для меня обстановке, но по достоинству оценил выбор внука- квартира была до предела уютной и практичной, со вкусом, но без излишеств. Я был счастлив за него, он имел то, о чем я и его отец не могли и мечтать в его годы. У каждого из нас была своя причина. Уважительная. Первый день, пользуясь его свободным временем, мы провели дома, разговаривая на разные темы и часто пили чаи и вспоминали прошлое, на работе у внука были как раз выходные, а его девушке тоже пришлось отлучиться по своим делам, поэтому он полностью посвящал себя мне, что мне очень льстило. И все же, на второй день ему пришлось прервав выходной, вернуться на работу, а я остался здесь совсем один.

Выходя он спросил:

– Скучать не будешь дед?

– Я не умею скучать- улыбнулся я.

Это было ложью. И действительно, я никогда не умел принимать одиночество. Они всегда были со мной, они не оставляли меня в тоске. Они. Когда мне уже становилось не по себе, я брался за других своих друзей- за книги. Они тоже были со мной всегда. Не зря я повторял, что прочитанные книги и сделанное добро не проходит без блага.

«На западном фронте без перемен», «В списках не значился», «Летят журавли»… этот список можно было продолжать очень долго. Я старался не читать книг про войну, но казалось… они сами находят меня. Ни в одной точке мира или страны я не чувствовал бы себя дома, кроме своего города, но книги, которые я всегда беру с собой, помогали мне побороть это чувство. Закрывая глаза я будто переношусь в то время, в те места. Там много разных эмоций. Есть и счастье. Но главное- нет безразличия. Человек, безразличный к жизни уже мертв, отношения в которых поселилось безразличие, уже разрушены.

Говорят, перед смертью человека вся жизнь проносится перед его глазами. Интересно, кто смог это определить? И все же, если это правда, я умирал много раз, ведь не единожды моя жизнь проносилась перед глазами за несколько мгновений… со всеми потерями, радостями, печалями, я спокойно смотрел на них, не прищуривая глаз, и было лишь одно, что могло меня ударить плеткой по самому сердцу. Его глаза. Безнадежные, болезненные, томные, уставшие. Уставшие из за голода, жажды, тоски, переживаний. Его глаза, которые закрылись из за меня. Только из за меня. Мой единственный брат.

Многое в мире изменилось с тех самых пор, ценности человека менялись уже не раз, и сколько бы их не было, каждый из людей по своему уникален и является носителем чего то, чем наделен только он, кто-то рано понимает это, кто то долго не может найти. Удивить или растрогать современного человека не так легко- он уже оценил бессчетное количество слезоточивых фильмов, начитался душераздирающих историй в глобальной паутине, но сколько бы я не прожил и сколько бы тысяч фильмов и книг не было создано миром, мое сердце оставалось совершенно глухим для них, только потому что внутри меня была другая история, которую я пронес на протяжении всей жизни. И ни разу не было такого, чтобы услышав или увидев нечто из жизни другого человека, я мог сказать – «Надо же, оказывается то, что случилось со мной не так страшно». Страшно.