В отличии от меня Глеб не был сорванцом, невозможно было услышать, как его ругают родители или на него кричит бабушка, его учителя не вызывали их в школу, а уроки он делал не только вовремя, но и заблаговременно и никогда не обременял этим старших, в отличии от многих других детей, например меня.

И несмотря на наши неидеальные отношения, вспоминая и оценивая все это, я понимаю, что чего-чего а ревности у меня не было точно, а ведь во многих семьях, где росли дети почти одного возраста не понаслышке знали об этом. И никогда у меня не было такого ощущения, что мама с папой его любят больше. Ну что это за родители, которые любят тех, с кем меньше проблем?

Глеб действительно был необычным ребенком, у него было очень мало друзей, он никогда не влезал в драки, он умел не реагировать на провокации с моей стороны, порой мне казалось, что он далек от всего этого, и часто находится в другом сознании. Когда мне было одиннадцать, бабушка рассказала мне, что родители пару раз даже водили Глеба к психологу, когда он был еще маленьким, я как правило не помнил, что было в первые годы его жизни, но к слову, и то, что его водили к врачу в четыре и пять, как говорила бабушка, я тоже припомнить не мог. Причиной всему было то, что Глеб не произносил ни одного слова,

– Ну так почему его не повели к этому… как его? – я всегда забывал это слово

– К логопеду?

– Точно!

– Твоя мать считала что он умеет говорить, но не хочет- хм, довольно странным мне показалось это утверждение, по какой причине маленький ребенок может не хотеть говорить?

– Как всегда ваша мать надумала больших проблем, а там промолчали, чтобы выбить из ваших родителей побольше денег – бабушка как всегда была в своем тоне, но я знал, что лучше в таких ситуациях просто соглашаться с ней.

Начало

Сентябрь, 41 го

Школу я не то, чтобы не любил, но очень быстро уставал от нее, вот и сейчас, хотя прошло лишь пять дней после начала нового учебного года у меня было чувство, будто я проходил туда уже полугодие, возможно влияло и то, что последнее время и там все только и говорили о войне- по пути со школы я уже видел бомбоубежища, такое впечатление, что со дня на день должно было произойти что либо очень страшное, но я не мог себе представить, как это будет выглядеть и чем это закончится. Уверен, что не могли и взрослые. Навряд ли кто либо из них обладал такой богатой фантазией.

Одноклассники часто говорили на эту тему, говорили как и присуще детям- нелепо, смешно, каждый вносил в свою «версию» собственные, всё новые краски. Я продолжая лежать на диване поймал себя на мысли, что даже в свободные от школы два дня я почему то думал о ней, припоминая какие предметы ждали меня завтра.

И в этот момент прерывая мои мысли ворвался отец, по одному его виду было понятно, что что-либо произошло, либо должно произойти. Я видел отца разным- гневным, радостным, веселым, печальным, но никогда не забуду его лицо, охваченное ужасом в тот самый день и даже сейчас, будучи глубоким стариком, мне до сих пор кажется, что по ночам я слышу этот голос снова и снова:

– Немцы ворвались. Молотов передал, что немцы перешли границу- выговорил он и в комнате на несколько секунд, продлившихся больше вечности, повисла пауза, а после паузы я услышал некие звуки, не сразу мною понятые, как оказалось это мама всхлипывала в коридоре.

Дед, так и не сказав ни слова, вышел во двор, если бы он курил, мы бы предположили что за этим, но дед был очень здоровым человеком, и очень волевым, никто не посмел спросить его ни о чем, а выпавшее из рук бабушки блюдце, так и продолжало валяться на полу.