– Да все, как обычно, буянила, набросилась на меня и ударила. Все зафиксировано камерами. На пустом месте взбесилась. Мегера.

– Просто так? Что-то ее спровоцировало? Что у нее случилось? Или под кайфом?

– Вот ее заявление. Это вам на рассмотрение. Сами разбирайтесь. А мне отгул нужен, как пострадавшему. Дружок у нее пропал.

– Проститутка? Пьяная была? А что за футболка нелепая на ней вся в дырках и штаны мужские? Что за театр с переодеванием?

– Не, не проститутка, а дайвер. И не пьяная. Про наркоту не знаю. Может и под кайфом. Кулаками махала, как больная на всю голову, агрессивная была. Она, когда всплыла, катер исчез. У нее одежды не было, вот ей люди дали, что не жалко. Ну и на том спасибо, а то бы голая пришла или в гидрокостюме.

– Матвей, почему она без обуви?

– Ну да, я же объясняю, дайвер. Она выплыла, а напарник нет. Ни одежды, ни обуви, ни катера. Хорошо, что ее до города подбросили. Там в лесу на берегу лагерь, секта какая-то курсы проводит, вот они ее и одели. Они же, с ее слов, до участка и добросили. Слушайте, Герольд Александрович, а может это они ее наркотой какой-нибудь и накачали? Нужно этот лагерь проверить. Чего она на меня накинулась-то?

– Матвей ты слышал о состоянии аффекта? Ты же читал заявление. Ну включай ты хоть иногда мозги. Ведь психологию проходил в университете.

– Я психологию преступников проходил, а не всяких дур, – дежурный зло заерзал на своем кресле. Он устал и хотел побыстрее закончить дежурство. – у меня такой цирк каждый день происходит. Это вы там сидите в своих кабинетах на попе ровно. А у меня здесь стресс.

– Так в чем дело, вон место есть свободное, иди опером. Или кишка тонка? Только график работы у тебя будет ненормированный. Не забыл?

Матвей огрызнулся и уткнулся в монитор компьютера. Утренняя перебранка была обычным делом.

– Так, утопленник, значит. Утро начинается весело. Работка нас любит. А такое лето спокойное было. Ну все, пресса просто поперхнется от восторга. Давно у нас дайверы не гибли. А что за мужик? Надеюсь, не депутат или бизнесмен?

– Ну я еще не пробивал по базам, нужно сначала с гражданочкой побеседовать. Вот вам и карты в руки так сказать. Работайте. А я посмотрю, как вы с этой невменяемой справитесь.

– Матвей, а если бы твоя Маринка не всплыла бы, ты бы был вменяемый?

– Тьфу, Герольд Александрович, вы тоже еще сравнили. Она же только у берега ныряет с маской. А эти дайверы ненормальные прутся в открытое море. Вот, изучите ее заявление. «Осуществляли погружение в 1 километре от берега».

– А это уже интереснее, значит не любители. Значит что-то искали. Как всегда, сокровища или острых впечатлений.

– Да нам какая разница, ныряло два дайвера, всплыл один. Вот и вся арифметика. Что, поднимаем спасателей?

– Да, только сначала разбуди мне гражданку Быстрову и приведи мне ее в кабинет для допроса. Я сам должен убедиться в ее адекватности.

– Ага, вместо детектора лжи. Как глянете на нее, так и мокрое пятно от нее останется на стуле, – Матвей хоть и скалился, но в прямую конфронтацию со следоком не шел. Все его в участке боялись. Взгляд был жесткий, пронизывающий насквозь.

– Да, у нас там бутерброды, кажется, остались?

– Ну да. И кофе есть. Отпаивать будете? А чего такая забота? Вы же ничего, Герольд Александрович просто так не делаете. Что- баба какой-то шишки московской? Быстрова, Быстров, что-то знакомая фамилия. Москвичка, значит, сейчас пробью по базам.

– Дурак ты Матвей, ты о милосердии человеческом слышал? Видно же, что девушка истощена.

– О милосердии слышал, но и об уставе тоже. Нигде не написано, что мы должны задержанных поить и кормить. Я, между прочим, тоже пострадал.