– Час от часу не легче! – воскликнул сыщик. – А вы, сэр, кто такой?

– Простите, я забыл представиться, такой ужасный случай, все испанское посольство в страшном смятении, – извинился посетитель, – я – советник посла граф Монтойа, и представляю здесь мужа пострадавшей дамы – герцога Молибра. Прошу вас сообщить мне все подробности сегодняшнего несчастья.

– К сожалению, сеньора погибла. Ее закололи ножом, потом сорвали с шеи дорогое жемчужное ожерелье с сапфировым аграфом. Вместе с ней убили гостью – русскую княжну Черкасскую, а дочь певицы либо похищена, либо пропала. Ее нигде нет.

– Кто совершил убийство сеньоры? – спросил испанец. – У вас есть какие-нибудь предположения?

– За неделю до убийства пострадавшая разрешила взять на службу конюха-испанца по имени Хавьер, у того не было рекомендаций, и, по отзывам слуг, конюхом он не был. Слуги видели у него нож с костяной рукояткой, которым была убита сеньора. Я уверен, что убийца – он. Возможно, что у него были сообщники, которых он впустил в дом, но сам Хавьер – один из убийц.

– А девушка, дочь герцогини? – уточнил граф Монтойа, – вы ничего больше не можете сказать о ней?

– Ничего, кроме того, что с нее сняты подозрения в соучастии. Мы считаем ее жертвой, она не могла вступить в сговор с убийцами матери, поскольку все слуги в доме подтвердили нежную любовь дочери к сеньоре Молибрани.

– Благодарю вас, сэр, – испанец встал и протянул сыщику визитную карточку, – прошу, если что-нибудь станет еще известно об этом ужасном преступлении, сообщите мне. Муж сеньоры – кузен нашего короля, он очень богатый и могущественный человек, и будет признателен за любую информацию об убийцах своей жены. Если же что-нибудь станет известно о девушке – в любое время дня и ночи я буду ждать вашей информации.

Граф Монтойа поклонился и вышел. Сыщик уставился на маленький кусочек картона с титулом испанца и адресом посольства. Дело начинало пахнуть политикой, что было совсем плохо, но на нем можно было подзаработать, что было хорошо. Решив отложить решение на завтра, он быстро закончил отчет и, кивнув усталому писцу, отправился домой. По дороге Гаррисон все же решил попробовать заполучить деньги, которые плыли к нему в руки.

А в это время советник испанского посла, сидя в большой гостиной, обставленной черной старинной мебелью, с портретом короля кисти придворного художника Франсиско Гойи над камином, докладывал своему патрону о том, что узнал.

– Бедный герцог, – вздохнул посол, – какая потеря. Я никогда не понимал того, что он разрешил жене петь на сцене, а тем более таскать по Европе дочь, но в каждой семье – свои проблемы. Он хотел, чтобы мы присматривали за его женщинами и сообщали ему об их здоровье и делах, мы это делали. Предугадать убийство и ограбление мы не могли. Напишите бедняге отчет, особенно напирайте на то, что о судьбе дочери пока ничего не известно, возможно, что девушка жива. Сейчас это – единственное, что может поддержать герцога в его горе.

Конец ознакомительного фрагмента.