– Прошу прощения за опоздание, ваша светлость, – весело сказала она, – но матушке из Италии привезли новые партитуры, и я ездила в театр, чтобы она не теряла времени перед спектаклем.

– Я все понимаю. Со стороны сеньоры Джудитты было так любезно пригласить нас к себе перед спектаклем, – ответила Лиза, поднимаясь ей навстречу. – Наверное, ей нужно отдыхать, а она тратит время, обучая моих друзей.

– Мама считает, что она должна отдавать свои бесценные знания, так же, как когда-то их передали ей. Она и меня всю мою сознательную жизнь учила, – призналась Кассандра.

– Так вы тоже поете! – восхитилась княжна. – И мы сможем вас послушать?

– Вам нет нужды слушать меня, когда вы слышите матушку. У меня такой же голос, как у нее, но две певицы с одним и тем же голосом и одной фамилией никому не нужны, поэтому сейчас поет мама, а потом, когда она сама решит, что пора пришла, она уйдет, а я ее заменю. – Кассандра внезапно нахмурилась, но спустя мгновение продолжила: – Если доживу до этого.

– Почему вы так говорите? – испугалась Лиза.

– Потому что знаю – так же, как вы знаете то, что должно случиться с вами и вашими близкими. Разве это не так? – сказала девушка и вопросительно подняла бровь, ожидая ответа.

– Кто вам сказал? – пролепетала побледневшая княжна.

– Никто. Просто вы – одна из нас. Я первая «такая же», встретившаяся на вашем пути, а я уже видела трех таких, и одна из них была моей собственной бабушкой. Вы же и сейчас чувствуете мурашки на своей коже, стоя рядом со мной? – спросила девушка. – Я, например, почувствовала ваше присутствие еще в вестибюле.

– Вы правы, – призналась Лиза. – А вы тоже слышите мысли людей?

– Слышу, и вижу их будущее. До смерти бабушки я могла только предсказывать судьбу человека по его ладони, что не удивительно для девушки, в чьих жилах течет цыганская кровь. Но, умирая, бабушка передала мне свою силу, и теперь я слышу мысли людей и предсказываю их судьбу, только глядя на человека или взяв в руки его вещь.

– А разве эту силу можно передать? – Лиза уже не знала, что ей и думать, но Кассандра была так убедительна, что девушка, даже против своей воли, верила ей.

– Можно, только нужно, чтобы в миг, когда душа отлетает к Богу, «такая же» стояла рядом с умирающей и держала ее за руку.

Кассандра сказала «такая же», значит, мужчин с таким даром не бывает? Смущенная Лиза постеснялась об этом переспросить и, чтобы скрыть растерянность, перевела разговор, указав на золотой медальон с огромным аметистом, украшавшим крышку, на груди собеседницы.

– Какой красивый камень, я заметила, что вы носите медальон постоянно.

– Я дала матушке слово, что пока жива, не сниму его с шеи, – грустно ответила девушка, – это – печальная история, которая началась давно, но пока еще не закончена.

Не снимая с шеи золотой цепи, она открыла крышку медальона и показала Лизе написанный на слоновой кости парный портрет, где красивый мужчина средних лет держал за руку Кассандру, одетую в роскошное голубое платье и величественную диадему.

– Какая вы здесь красивая, – восхитилась Лиза, глядя на прелестное лицо, улыбающееся с портрета.

– Это не я, это – матушка, когда она еще была герцогиней Молибра, а мужчина – мой отец, кузен испанского короля герцог Молибра. Это грустный рассказ, но если хотите, я вам расскажу.

Лицо Кассандры стало совсем печальным, и Лиза, протянув руку, коснулась плеча девушки, утешая. Она тут же почувствовала поток холодного пламени, побежавшего по ее ладони, и отдернула руку.

– Привыкайте, между «такими же» всегда пробегает огонь нашей силы, – заметила Кассандра, потом немного помолчала и начала свой рассказ.