По воле богов роду Олоко выпала честь править в северной части Югры. Здесь еловая чащоба уступала место редколесью, буреломы и непролазный тальник сменялись низким лозняком вдоль бесчисленных ручьёв и озёр, сорга зловеще топорщилась над бугристой трясиной, а реки, прежде раздвигавшие сосновые рощи, обнажали берега, словно сбрасывали дорогое убранство перед тем, как утонуть в объятиях студёного океана. На берегу океана и жили те самые ненцы. Каждый год в начале зимы они собирались в ватаги и, подобно новгородским ушкуйникам, отправлялись грабить соседей. На своих больших нартах северные вои проходили по тысяче вёрст, иногда забирались даже в земли хантов и манси. Люто страдали югорцы от их набегов. Хонтуи снаряжали погони за разбойниками, но разве отыщешь ветра в поле? Ненцы смеялись над бессилием югорцев, а те возводили всё новые крепостцы и молили богов о заступничестве.

И вот теперь Унху звал Олоко на бой с русью. Значит, старый хонтуй должен был вместо защиты своих подданных идти сражаться с далёким врагом, который ему самому, в общем-то, был совсем негрозен. Нужно ли это было Олоко? И как на него посмотрят люди, когда в преддверии зимы он заберёт лучших воев? Было над чем поразмыслить.

В ограде заскрипела калитка, и во двор вбежал мальчишка в кумыше и нярах, в собачьей шапке без колпака.

– Олоко, Олоко! – закричал он. – Аньянг говорит, пришёл человек. Человек от руси.

Хонтуй удивлённо посмотрел на него, моргнул.

– Видно, Аньянг переел мухоморов. Скажи ему, чтобы шёл отсыпаться.

– Нет, нет, Олоко! Аньянг не ел мухоморов! К нему правда пришёл человек. Я сам видел. И многие видели.

Старик тяжело поднялся, медленно сошёл по ступенькам.

– Где же он, этот человек?

– Ждёт за стеной.

– Поехали поглядим.

Олоко положил мальчишке руку на плечо, повернулся к застывшим в ожидании слугам, приказал:

– Запрягайте собак.

Слуги выволокли ему нарты, впрягли десяток белых лаек, и спустя короткое время хонтуй уже мчался по улицам городка, сопровождаемый двумя воинами на оленях и мальчишком-вестником.

У ворот хонтуя встретил начальник стражи – маленький и щуплый Аньянг.

– Что там у тебя? – недовольно спросил Олоко.

– Явился человек. Говорит, от новгородцев. Ждёт за стеной.

Олоко поднял глаза к верхушке сторожевой башни, оценил её высоту, скользнул взглядом по ступенькам приставной лестницы.

– Он один?

– Да.

– В округе больше никого нет?

– Пусто. Одни зайцы шныряют.

– Зайцы… – вздохнул хонтуй. – Зайцы – это не к добру.

Аньянг смолчал, не отводя взора.

– Ладно, – промолвил Олоко. – Заводи его сюда. Только будь настороже. Чуть что – стреляй.

– Понял, вождь.

Аньянг повернулся к воинам и крикнул, махнув рукой:

– Отпирай. Пусть заезжает.

Створы ворот раскрылись, и в крепость въехали нарты, запряжённые двумя оленями. В нартах сидел краснолицый человек в соболиной шапке и лисьей шубе. Человек имел усталый вид, на исхудавшем, местами обмороженном лице горели выпуклые чёрные глаза. Остановив нарты, он с трудом выбрался из них и, пошатнувшись, исподлобья огляделся. Затем перевёл взгляд на хонтуя.

– Ты – Олоко? – спросил он по-югорски.

– Я.

– А я – Арнас, посланец русского воеводы Ядрея. Он шлёт тебе привет и желает крепкого здоровья– тебе и твоим родным.

Олоко внимательно оглядел его с головы до ног. Спросил:

– Ты – зырянин?

– Ничто не укроется от твоего пристального взгляда, светлый вождь.

– Служишь русичам, значит…

– Служу.

Олоко презрительно скривил губы.

– Падаль…

– Лучше не оскорбляй меня, светлый вождь, ибо я привёз тебе хорошие вести.

– Вести – от руси?

– Да.

Олоко с сомнением посмотрел на своих воев.