Запад издревле любит и бьёт.

У моря на закате

Горит закат огнём влекущим,

Вода от зарева сверкает,

И мир такой прекрасно-сущий, –

От счастья сердце замирает;

Суетный день уходит ярко,

Забыты мелкие раздоры,

И нет чудеснее подарка,

Чем миг прощанья солнца с морем.

Уйдёт светило и вернётся,

И жизнь, конечно, повторится,

На скрипке вдруг сыграет Моцарт,

Споёт мне юная певица…

И всё, что было, всё вернётся, –

Не зря мне сон заветный снится.

Держу в ладонях тишину…

Пустынный сад у времени в плену…

Зачем оно остановилось?

Держу в ладонях нежно тишину,

Она как будто мне приснилась.

Сторожкой белки вижу снежный след,

Над ним летит бесшумно птица.

И спорит с вечной тенью бледный свет,

Мелькают предо мною лица.

Когда мой сад в заснеженном плену,

Я слушаю и слышу тишину.

Он

«Я песни слушать не хочу,

Стихи твои… нет! не читаю.

И ты молчишь, и я молчу.

Нам говорить о чём? Не знаю!»

…Он на меня так посмотрел,

Что я несказанное понял.

Над нами голубок летел;

Летел, спасаясь от погони.

Но коршун голубя настиг…

Зачем явился этот стих?

С рифмой в лето

Гроза июльская гремит,

О, сколько грозам гимнов спето!

И я, ещё один пиит,

Врываюсь нагло с рифмой в лето.

Пусть с неба молнии и гром,

А дождь пусть ложь и подлость смоет!

Рвану сквозь время напролом,

Шагать не стану общим строем.

Из дома я бегу стремглав,

Чтоб словом зло обезоружить;

Не знаю, прав я иль не прав,

Но громко шлёпаюсь вдруг в лужу.

О море!..

Ты ласково сегодня, море;

Со мною, словно кошка с мышкой,

Лежа у ног моих, играешь

И тихо песнь свою мурлычешь.

Теперь ты будто в полудрёме, –

Волна ленивая накатит,

Лизнёт песок, шурша отступит,

Затихнет, снова подкрадётся…

О море! Знаю я твой норов,

С тобой всегда я осторожен;

Когда ты сыто, ты играешь,

Хотя, как зверь, всегда опасно.

Но я люблю тебя, о море,

Люблю, боюсь и… ненавижу,

Бросаю, снова возвращаюсь,

И с каждым днём ты мне всё ближе.

Люблю, когда на небе облака

Пасутся, словно овцы на равнине;

Пастух пригонит их издалека,

И сам запрячется в небесной сини.

Могу часами в небо я смотреть,

Забыв о всём плохом, что есть на свете;

Проходит жизнь, её сменяет смерть,

А небо вечное за всё в ответе.

Как безмятежны нынче облака, –

В саду соседнем даже стихли птицы!

Пройдут года, а может быть, века,

И жизнь, я верю, снова повторится.

А облака? – они ведь кочевые, –

Неспешно удаляются родные…

Солнце горы осветило,

Тучка белая проснулась;

Мне сегодня подфартило, –

Небо утром улыбнулось.

Лодка-тучка в сини нежной

Высоко плывёт, неспешно,

На мгновенье в безмятежном

Мире, чистом и безгрешном,

Оказался я с утра,

В суету опять пора.

Там, наверху, такая синь,

Что не оторвать от неба глаз…

И в сердце тысячи богинь

Пустились в пляс, пустились в пляс.

Белеет облачко вдали,

Его мальчонка оседлал…

И слышу с грешной я земли,

Что он на флейте заиграл.

Мелодия любви звучит,

Душа омылась чистотой.

Мир очарованный молчит,

И в сердце сладостный покой.

Но подошёл к концу мой стих, –

Недолго длилась сказка та;

Один лишь миг, какой-то миг, –

И в мир вернулась суета.

Но чёрно-белые слова

Теперь живут и без меня…

Бывает в небе синева,

И дым бывает… без огня.

Осень в Вене с Иоганном Штраусом

Догола разделась осень,

Разноцветные наряды

В дальний спрятала комод

И, гуляя по бульвару

Вдоль Дунайского канала,

Песню тихую поёт.

Небо тучами закрыто,

Ветер мокрый что-то шепчет,

Чайки вьются, как всегда;

И бежит, бежит поспешно

На свидание с Дунаем

Побледневшая вода.

На тропинке в тихом парке

Разбросала осень листья,

Словно краски разлила.

Навострила белка ушки

И умчалась восвояси, –

У неё свои дела.