Теплом на спине ощущалось внимание: мама часто думает о своём Уле.

Холодом обжигал страх: знала бы мама, что наворотил её самоуверенный сын! Бес Рэкст в древние времена сделал последний свободный выбор вслепую, если помнит верно. По его словам выходит, он не ведал, какую вытянет карту, не понимал, что для любого бессмертного найдутся оковы надлежащей прочности. Но, предлагая выбор Улу, бес не скрыл необратимость его и последствия…

Сознание путалось, мысли и воспоминания крутились стаей шуршащих голосов… «Гадалки хуже татей ночных», – вздыхал лодочник Коно. В детстве со стариком было здорово рыбачить… Он как-то рассказал о весне после большого мора. Ул буквально видел последнюю в деревне костлявую корову, впряжённую в ярмо. Ну, а ляжет скотина – впрягутся люди. Им не по силам? Что с того… Жалуются богатые: в их распоряжении и время, и слушатель. А весной в поле лишь двое ведут бой, пахарь – и голодная смерть…

«Я доберусь, – пообещал себе Ул. – Разберусь. Пахать-то я умею».

Словно осознав бесполезность выжимания страха из души, не содержащей его, туман хрустнул, подался и вышвырнул Ула!

Тело с размаха впечаталась в каменно-твёрдую, полого-волнистую поверхность. По закрытым векам полоснул чудовищный свет… Ул закричал, отдал остатки родного воздуха, попытался вдохнуть здешний, выгнулся в спазме… и потерял сознание.

Скоро ли, нескоро – Ул снова очнулся. Чужой мир сделался посилен. Холодный, жёсткий. Ул осторожно сел, убрал ладонь от лица, приоткрыл глаза.

Во все стороны простирался серый камень с узором неровностей, похожих на речные волны. В каких-то пяти шагах помещался валун, на нем сидел… ворон? Ул зажмурился, поморгал и встряхнулся.

Валун остался на том же месте, хотя перестал казаться таковым. Неподвижный и чёрный… вот отчего он представился камнем! И взгляд – птичий… Острый, немигающий. Кем бы ни был «валун», он произвёл со второго взгляда огромное впечатление. Мощь плеч, тяжёлые пласты мышц… Слишком маленькая голова с волосами, невесть с чего похожими на перья. Крошечные круглые глазки, лишённые выражения.

– Здравствуйте, – Ул низко поклонился, ведь «валун» наверняка был очень и очень взрослый.

– Вторжение, – густой бас поплыл над рябью камня, и вроде бы взволновал её, и погнал звук дальше, дальше…

«Валун» гибко поднялся, перетёк в позу готовности к бою. Он навис над Улом, вдвое или даже более превышая его в росте и, пожалуй, вшестеро – в ширине…

– Нет же, я не сюда шёл и у меня… – пискнул Ул, пятясь.

«Валун» в одно неуловимое движение оказался рядом. Огромная лопата ладони прицелилась в горло и стала надвигаться в рубящем ударе – ближе, ближе… и медленнее. И ещё медленнее!

Ул шагнул в сторону, метнулся прочь! На пятом прыжке он разобрал рычание, камень под ногами задрожал: «валун» рухнул, вложив слишком много сил в промах.

И снова встал. И развернулся. И надвинулся.

– Вторжение, – бас покатился мощнее, зарокотал штормовым прибоем.

Две огромные руки, тяжёлые от мышц, хлёстко взмахнули – и стали сходиться, чтобы рёбрами ладоней срубить шею Ула. Ближе, опаснее – и медленнее… ещё медленнее! Ул отпрыгнул, метнулся прочь. Расслышал хруст почти что вывихнутых плеч врага.

– Вторжение, – третий раз прогудел неуёмный «валун».

Теперь Ул рассмотрел его: голова очень маленькая, волосы длиннющие, сплетены в свободную косу и заткнуты сзади несколькими витками за пояс.

Для четвертой атаки «валун» выбрал удар ногой. Снова время остановилось, и Ул использовал заминку, чтобы – как учила книга Монза – ткнуть в несколько точек на темной коже упрямого бойца, свести вместе его безвольно повисшие руки, обмотать запястья волосами непомерно длинной косы.