– Ну, ладно, ладно, старый зануда… – сказала Мэтти вслух.

Ей не нравилось, что она собралась нарушить правила лобби, но Сторин знала, что будет чувствовать себя еще хуже, если упустит хорошую историю. Журналистка бросила взгляд в зеркальце, проверила, как лежат волосы, и провела по ним рукой, чтобы вернуть им жизнь, а потом открыла дверцу машины, вышла – и сразу пожалела, что не находится в каком-то другом месте. Через двадцать секунд в доме зазвучало эхо изысканного дверного молотка, выкованного из меди.

Главный Кнут был в доме один и явно не ждал гостей. Его жена вернулась в загородный дом, а горничная не работала на выходных. Он с раздраженным видом распахнул дверь и не сразу узнал гостью.

– Мистер Уркхарт, я весь вечер пытаюсь до вас дозвониться; надеюсь, я вас не слишком побеспокоила, – быстро заговорила Сторин. – Мне нужна ваша помощь. Даунинг-стрит сообщает, что в Кабинете не будет произведено никаких изменений, ни одного. И я буду чрезвычайно вам признательна, если вы поможете мне понять, почему.

«Интересно, как этим проклятым журналистам удается узнать, где ты находишься в данный момент?» – подумал Уркхарт.

– Извините, мне нечего вам сказать, – ответил он вслух.

Он уже начал закрывать дверь, но увидел, что незваная гостья вскинула руки и сделала шаг вперед. Фрэнсис сомневался, что девчонка поставит ногу так, чтобы помешать ему – это было бы слишком глупо и смешно. Мэтти же заговорила – спокойно и тихо:

– Мистер Уркхарт, это потрясающая история, но я сомневаюсь, что вы захотите, чтобы я ее напечатала.

Хозяин дома замер, заинтригованный ее словами. «Проклятье, что такое она имеет в виду?» – пронеслось у него в голове. Журналистка увидела, что он колеблется, и бросила ему еще один маленький кусочек наживки:

– В статье будет написано следующее: «Вчера вечером появились признаки серьезных разногласий внутри Кабинета министров на предмет отсутствия перестановок. Главный Кнут, который, как всем известно, давно лелеял мечты о новой должности, отказался прокомментировать данный вопрос, но и не поддержал решение премьер-министра». Ну как?

Только теперь Уркхарт узнал нового репортера «Телеграф». Он был едва знаком с этой женщиной, но видел и читал достаточно, чтобы понять, что она весьма умна. Тем сильнее его удивило то, что она явилась к нему домой и пытается запугать его.

– Вы серьезно? – выговорил он медленно.

Мэтти широко улыбнулась:

– На самом деле, нет. Несмотря на то что вы не отвечаете на телефонные звонки и отказываетесь от личной беседы, я не готова зайти так далеко, чтобы написать хорошую статью об этом. Но у меня появился ряд интересных вопросов, и мне хотелось бы получить честный ответ, а не высасывать историю из пальца. Пока что ничего другого мне не оста-ется.

Уркхарта обезоружила честность молодой журналистки. Он фыркнул и внимательно посмотрел на нее.

Ему следовало бы впасть в ярость, позвонить ее главному редактору и потребовать извинений за столь наглое вторжение. Но Мэтти уже почувствовала, что за официальным сообщением Даунинг-стрит стоит нечто большее. И появилась на крыльце его дома. В свете фонаря ее короткие светлые волосы ослепительно сияли, и Фрэнсис подумал, что терять ему нечего.

– Думаю, вам все-таки лучше войти в дом… мисс Сторин, верно?

– Прошу вас, зовите меня Мэтти.

Политик провел незваную гостью в обставленную со вкусом, но традиционно украшенную комнату, где на стенах висели картины, изображавшие лошадей и сельские пейзажи, и стояла старая, но удобная мебель. Там Уркхарт налил себе большую порцию скотча и, не спрашивая гостью, наполнил для нее бокал белого вина, а потом уселся в мягкое кресло. Мэтти устроилась напротив, на самом краешке дивана, и достала из сумки блокнот, но Фрэнсис знаком показал, чтобы она убрала его.