Я остановилась у ближайшего столба, выдыхая облачка пара, глядя в белые небеса. Птицы не было видно. Я упустила ее. Обогнув столб по левую сторону, я сделала три шага в том направлении и остановилась в нерешительности. Может, мне все это показалось?

– Я видела мерцающий вектор, след, намеченный птицей. Я осторожно вписала свою волю в ее мысли и повернула голову девочки в другую сторону. Но вектор уже иссяк, и следовать стало некуда-

Я бродила по улицам в поисках птицы до тех пор, пока изможденность не отяготила мой ум. По затуманенной усталостью улице я добралась до своей комнаты и повалилась на мягкий пол. В переходном состоянии скольжения я отметила присутствие чего-то иного. Это «иное» было похоже на изображение, которое я воспринимала носом. Или звук, но в совсем другой форме.

– Комнату наполнял запах, который ассоциировался с сырым железом. Любопытная мысль посетила меня, что это был первый запах, который я услышала с самого начала моего осознания здесь. Запах сырого железа. Похоже, что этот мир был лишен обонятельной информации. Мне понравилось, как девочка объяснила себе этот неиспытанный прежде феномен: «Звук в другой форме» —

Я решила, что это ощущение – лишь часть надвигающегося сна, и не придала ему значения.

Но оно не было частью сна. Когда я проснулась, странное присутствие все еще витало в комнате. Я встала на ноги, повернулась в сторону источника присутствия и только затем распахнула веки.

Это была птица. Она сидела, повиснув в воздухе напротив зеркала, повернутая ко мне лицом, так, что ее сложенные крылья отражались в зеркале, а свеча отбрасывала на стену массивную черную тень. У птицы были пепельные крылья, выдающийся клюв и невероятные огромные круглые глаза с желтыми зрачками – два идеальных круга. Я никогда прежде не видела птиц. Мы смотрели друг на друга неподвижно, и не было между нами страха.

– Я попыталась установить контакт с птицей, проектируя грани через сознание девочки, но так как второй разум девочки не был раскрыт, мои попытки ни к чему не привели-

– Кто ты? – подумала я в сторону птицы.

Та безмолвно качнулась в ответ.

– Я протиснула свой вопрос в мысли девочки-

– Откуда ты? У тебя есть для меня послание? – спросила я почему-то.

Птица качнулась вновь. На этот раз почти незаметно.

– Она не понимает языков, – сказала Фая.

– Почему? У нее нет разума? – спросила я недоуменно.

– Есть. Но только второй. Это сова.

– х — спросила я.

– Совы – это крылатые мосты. Они летают между снами и соединяют одних созданий с другими.

Я задумалась.

– То есть у нее открыт второй разум, а первый нет? Но как?

– А зачем ей первый разум? – спросила Фая. – Сова – это мост. Перемычка. Она соединяет. Ей не обязательно быть кем-то. Ей не нужно быть никем.

– Что ты имеешь в виду? Что значит – ей не нужно быть никем?

Фая постепенилась, отстранившись на мгновение, будто обдумывая свой ответ.

– Хорошо, — сказала она наконец. — Предположим, что мы не знакомы. Представься. Кто ты?

– У меня нет имени. Я не обозначена.

– Так. Имени нет. Но что-то же есть? Что-то о тебе, что делает тебя тобой.

Я принялась перечислять свои признаки:

– Я выгляжу. У меня есть тело. Я девочка. Я умею выдумывать предметы так, что они возникают. У меня есть память. Я вижу сны. Я путешествую….

– Верно, – сказала Фая.

А теперь опиши себя, используя второй разум. На гранях.

– х <, – ответила я.

– И все?

– х <. Ничего больше. Я, кажется, поняла о чем ты. На гранях нельзя ничего описать, потому что любое описание подразумевает использование символов, так?

Фая мысленно кивнула: «Продолжай».