– Я притронулась к ее разрядно бьющемуся сердцу. Оно приоткрылось от страха, и я видела розовый свет ее существа, сквозящий наружу. Ее эмоции цвета заката. Она была как нераненная птица в небе, парящая за мгновение, за жизнь, до того как упасть. Я катушечно подмоталась и вписала частичку себя в ее волю. Едва заметно. Я поднесла ее ладонь к ее глазам и распрямила пальцы.

Раз, два, три, четыре, пять пальцев. Белые, как снег-

Я посмотрела на руки. Это был сон, да? Память моя была чистой, резкой. Меня переполняла ясность. Впервые за всегда я испытывала необходимость поделиться увиденным с кем-то еще. Я вышла наружу и поспешила на Холм.

Дана ждала меня на вершине. Улыбнувшись глазами, она протянула руку, но я выставила ладонь вперед и подумала прямо в ее личную сторону, в ее заводь.

– Слышишь меня?

Дана сделала удивленный шаг назад.

– Ты чего? – спросила она. Мы никогда не говорили прежде.

– Тебе снятся сны? Когда ты ложишься спать, тебе снятся сны? – Я вся дрожала от чувства вторжения в заводь сестры.

– Да. Мне снятся сны. Что с тобой? – Дана была напугана.

Я чувствовала, как она закрывала свою прежде распахнутую заводь, фокус за фокусом. Наверное, Дана решила, что я больна и могу быть заразна.

– Я направила поток мыслей девочки в аккуратную сторону, успокаивая и надавливая одновременно. Нужно было влиять осторожно. Ведь она такая хрупкая, эта я-

– Я не больна, нет. Прости, что говорю с тобой. Но это очень важно, – сказала я.

– В цепи ее мыслей прозияла брешь. Разрыв-

– Сегодня я видела сон, не похожий на другие. Там музыка остановилась. Тебе снилось такое?

Дана нахмурилась и сделала еще один шаг назад. В глазах ее кругами ходил страх.

– Пожалуйста, ответь. Тебе снилось такое? Что музыка остановилась?

– Нет, – сказала Дана. – Музыка не может остановиться. Ты же знаешь.

Я ощутила послание в нашем общем сознании. Дана огласила в эфир, что я не в порядке, и вызывала другую сестру мне на смену, Ри.

– Воспользовавшись разрывом в потоке ее мыслей я вплела в него свой вопрос-

– Я знаю, конечно. Скажи, а ты когда-нибудь задавалась вопросом, где это мы? – спросила я, но Дана смотрела в сторону, избегая моего взгляда. Ее заводь закрылась. Она не слышала меня больше.

– Прости, – сказала я с горькой интонацией, развернулась и ринулась вниз с Холма, сквозь снег и сложные слезы в горле.

Достигнув подножия, я добежала до самого края деревни, туда, где стоял последний столб. Запыхавшись, я обхватила столб руками, прижалась к нему лбом и не плакала, только в груди прыгали огоньки. На ощупь столб был как костный сердечник. Я посмотрела наверх, туда, где все сливалось белым от мельтешащих снежинок, и увидела границу там, где костистоть столба переходила в иной покров. Я пригляделась сильно-сильно, пытаясь различить природу этого покрова. Это было похоже на кожную шерсть. Это могла быть шерсть. Оленья шерсть. Мне стало трудно дышать.

– Я окунулась лицом в сеть ее сознания, переставляя значения, заменяя многое собой. Это могло быть опасно, но что опасней: мое искусственное вмешательство или ее естественный разрыв? Над потоком ее мыслей раскачивался маятник, по которому паутинились трещины. Я зацепилась за него руками и стала раскачиваться вместе с ним, равняя его ритм со своим. Внутри у девочки все накренилось, но я держала баланс. Я была сосредоточена до предела и не видела ничего больше. Когда вступила Фая: «Общий поток. Смотри в общий поток!»

Я перевела внимание на общее сознание сестер. Оно было взбудоражено. Не все, но многие сестры проснулись от послания Даны и вышли посмотреть, что случилось. Они блуждали по деревне в поисках девочки, меня, но ее не было видно. Она выпала из общей картины-