– А где вы были? – Нина собрала разбросанные по столу карты и стала тасовать колоду.

– В Хранилище, конечно, а почему ты так переживаешь? – Эрни поцеловал её в макушку, незаметно подмигнув Тому. Тот сейчас водружал на плиту массивный старомодный чайник.

– Странно… я чувствую себя так, как будто не ела два месяца, а в голове какой-то…

– Туман, – закончил за неё Эрни.

– Мне кажется, я собиралась что-то сделать… ещё я чувствую себя так, как будто… как после… не знаю, это как… примерно то же самое, как если бы я всю ночь готовилась к экзамену, а потом провалила его.

– Ты просто устала. Это из-за перелёта. И смены климата.

Том беззвучно рассмеялся, но так, что это заметил только Эрни. Мистер По в это время прохаживался по камину – от одного края к другому, гордо и молча. При словах Эрни он остановился и расправил одно крыло, спрятав клюв в своей подмышке – как будто у него вдруг завелись блохи. Эрни и Том заметили, как его тело сотрясается от хохота.

– Хорошо поешь, хорошо отдохнёшь, и всё как рукой снимет. Давай наберу тебе ванну? – не обращая внимания на реакцию Тома и Мистера По, Эрни продолжал успокаивать подругу.

Том тем временем уже заварил свежий крепкий чай, добавив к чёрному чаю высшего сорта щепотку сушёных трав, самолично выращенных им в маленьком палисаднике, разбитом возле большой лесной поляны, отделявшей их домик от огромного смешанного леса, с той стороны, куда обычно вела дверь из кухни-гостиной, если не предвиделись визиты людей, непосвящённых в их многообразную магическую жизнь, или же если окно и дверь не были настроены на Испанию.

Сейчас он мыл сушёные грибы, собранные ими в лесу в начале лета, пока чугунная сковорода (такая же почтенная, массивная и добротная, как только что вскипевший чайник), разогревалась на плите. Выложив грибы на сковороду, он достал из холодильника яйца, которые они всегда покупали у деревенских фермеров, и стал разбивать одно за одним в большую миску. Разбив восемь штук, он оглянулся, как будто оценивая количество и аппетит персон, собиравшихся пообедать, и подмигнул Эрни.

– Что это вы всё время переглядываетесь? – Нина замечала всё, как чересчур строгая учительница, вдруг решившая устроить своим нерадивым ученикам масштабную срезовую контрольную.

– Я просто хотел спросить, не желает ли кто-нибудь добавить в омлет лук или сыр, а Эрни любит лук и сыр, – находчиво соврал Том, убрав оставшиеся яйца в холодильник.

– С каких это пор?! – Нина вдруг схватила большой видавший виды хорошо заточенный нож, которым обычно нарезали пышный свежий хлеб, и стала чертить его остриём на столе какие-то странные узоры.

Она как будто начинала входить в эмоциональный резонанс со своим разъярённым двойником из возможного будущего.

– Ну хорошо, просто добавлю молоко и муку, – невозмутимо изрёк Том. – О! Спасибо, что напомнила, дорогая, я давно хотел поточить этот нож. Займусь этим сразу после обеда.

Том отобрал у Нины холодное оружие и, ополоснув нож, спрятал его в ящик кухонного стола, украдкой взглянув на настенные часы, на этот раз так, что этот взгляд заметил только Эрни.

– Пойду помою ванну, а ты пока пей чай, нальёшь мне тоже? – Эрни, пока Нина не успела что-либо ответить или возразить, прошмыгнул сквозь занавес-портал в коридор, ведущий в прихожую и ванную.

Повернув налево, он оказался у раздвижной двери. Когда он вошёл внутрь, лампочки, обрамлявшие большое зеркало над раковиной, мягко загорелись. Эрни дотянулся до выключателя, и маленькая чистая комната вся засияла. Небольшая треугольная ванна, как и думал Эрни, не нуждалась в чистке – она и так сверкала, отчего резиновые утки, осьминоги и корабли, лежавшие на бортике, казались ещё более яркими и весёлыми. Том всегда был готов к тому, что у него погостит или переночует его маленькая внучка Анита.