– Всё ясно. Уже поздно, я пойду.

Она, посмотрев на меня, сжала губы.

– Вы не можете же так вот просто уйти.

– Простите, домина. Я должен покинуть Вас.

– Значит, вы не хотите остаться?

– Хочу или нет, но иду.

Она подняла руки и поправила волосы тем притягательным жестом, который не может оставить равнодушным, если проделывающая его женщина смотрит на мужчину так, как смотрела на меня Прима. Но я нашёл в себе силы устоять.

– Останьтесь. Я так хочу.

Я покачал головой:

– Мне пора.

Она долго, изучающе смотрела на меня, безо какого бы то ни было выражения, затем встала и пожала плечами.

– Ну что ж, Ваше решение… – Прима подошла к двери и потянула её на себя.

– Быть может, мы ещё когда-нибудь встретимся…

– Спокойной ночи. – ответила она вежливо.

Она улыбнулась и закрыла дверь. Её отрешённая улыбка преследовала меня всю дорогу домой.

___________________________________


В последующие дни я думал о ней постоянно. Я не делился с Зену историей о встрече с Примой на вечеринке, но она обладает наитием, и я заметил, как моя помощница озадаченно поглядывает в мою сторону.

В день Солнца я навестил её.

Когда она открыла дверь, я обнаружил, что онемел. Я мог лишь восхищённо таращиться на неё. Она же была спокойна. Спокойна и холодна. И одновременно до безумия соблазнительна. Пригласив меня войти, она предложила вина, и я с благодарностью осушил чашу.

– Через пару седмиц я уезжаю. Я зашёл узнать, не нуждаетесь ли Вы в чём-либо?

– Вы уезжаете?

Её голос прозвучал резко, будто мои слова её заинтересовали.

– Да. Еду в Финикию.

– С кем же?

– Один.

На ней была голубое шёлковое платье, светлые волосы в причудливых локонах рассыпались по плечам. Она выглядела притягательно, знала об этом, и улыбалась мне снисходительно.

Я толчком закрыл дверь. – Вы знаете, наши свидания добром кончатся.

Она пожала точёными плечами:

– Вам совершенно необязательно оставаться со мной.

Я приблизился к ней:

– А я и не собираюсь оставаться.

– Кассий! – в нетерпении вскликнула она. – Да успокойтесь Вы хоть на миг!

Теперь, когда я вновь был наедине с ней, моя осторожность вновь обнаружила себя. Одно дело – мечтать оказаться наедине с ней, и совсем другое – в действительности быть рядом с дочерью Льва Палат. Я пожалел, что пришёл.

– Послушайте, – начал я – мне нужно думать о работе. Если Ваш доминус прознает, что я провожу время с его дочерью, я пропал. Уж будьте уверены, он позаботится о том, чтобы я оказался на дне. Если не на морском, так на дне нищеты.

– Да разве Вы проводите со мной время? – наигранно удивилась Прима, округлив глаза.

– Это, как раз необязательно. Достаточно будет одних слухов.

– Откуда бы узнать, да и есть ли у него интерес к подобному знанию?

– Он может узнать, что я выходил от Вас.

– Значит, Вы будете осторожнее, доминус Феликс.

– Эти заботы не по мне, Прима. Они угрожают моей жизни.

– Да Вы не поклонник Купидона? – Засмеялась она. – Мои возлюбленные мечтают не о работе, а обо мне!

Она подошла к столу.

– Вам калиды или воды?

– Воды, пожалуй.

Я наблюдал за девушкой, гадая, зачем я ей нужен. Она не казалась обделённой мужским вниманием.

– Ах да, Кассий, взгляните-ка на этот браслет. Я привезла его из Гардарики. Вы разбираетесь в украшениях? Не правда ли – чарующая вещь?

Она протянула мне руку с массивным браслетом на запястье. Он был из серебра, с какими-то сакральным орнаментами и выпуклым узором сверху.

– Ого! Действительно, – воскликнул я. – необычное украшение! Оно, должно быть, дорогое.

Она снова рассмеялась.

– Цена за него уплачена, действительно, немалая. – Она бросила лёд в оба кубка. – На старости лет будет, что проживать.