Решая как поступить, воевода не сразу обратил внимание, на то, что в дверь кто-то осторожно скребётся.

– Эй, кто там, входи! – крикнул Епанчин, и в дверь боком-боком пролез низко кланяющийся невзрачный человечек.

Уже догадавшись, что это и есть ожидаемый конфидент, воевода усмехнулся:

– Ну, а ты кто таков будешь?

– Никишка Яковлев буду, ваша милость. На Иноземном дворе служитель, – негромко ответил человечек и снова низко поклонился.

– Так это ты Фрола Михайлова человек? – приглядываясь к будущему конфиденту, уточнил воевода.

– Я, ваша милость, – человечек кивнул.

– Тогда садись. – воевода милостиво показал на лавку, где только что сидел отец Паисий.

– Благодарствую, – не ожидавший такой ласки человечек ещё раз поклонился уже чуть ли не в пояс и как-то боком присел на самый краешек.

Довольно долго воевода изучающе смотрел на новоявленного конфидента и только потом спросил:

– Так, значит, ты на Немецком дворе служишь?

– Так, ваша милость, – подтвердил тот.

– Тогда скажи мне, а ты всех иноземцев, кто туда прибывает или, скажем, живёт постоянно, знаешь?

– Ясное дело, ваша милость, – деловито доложил Яковлев. – Кто чем торгует, кто с кем знается, кто над всеми купцами старший и всё такое.

– И мне рассказать сможешь? – Воевода сощурился.

– Знамо могу, – заметно другим тоном, гораздо увереннее, ответил Никишка.

Это не укрылось от воеводы, и он, доверительно снизив голос, сказал:

– Ты вот что. Разузнай-ка, что какому купцу надобно.

– В точности вряд ли выйдет, они ж со мной про свои дела речей не ведут, – покачал головой конфидент. – Но ежели что краем уха услышу, передам.

Ответ конфидента понравился воеводе. Было ясно: этот доверенный человек Фрола слов на ветер не бросает, а его внешняя услужливость – не иначе как ловкое притворство. И тогда, почувствовав к нему внезапное доверие, воевода попросил:

– Для начала попытайся узнать, что там в доме купца Евдокимова, у кого иноземцы бывают, делается.

– Узнаю, – твёрдо пообещал Яковлев, и довольный воевода отпустил своего тайного гостя…

Ясачный приказный Евсей Носков запер пушной амбар на висячий замок, наказал караульному стрельцу беречь собранную мягкую рухлядь пуще глаза и вышел за ворота. Он уже было собрался отправиться восвояси, но, вспомнив, что с утра на воеводском дворе был лай, заглянул в съезжую.

Там, не в пример насквозь промёрзшему амбару, было тепло, и Евсей, решив погреться, сел на лавку. Отчего-то никого из приказных на месте не было, только старший учётчик, разложив поближе к окну свои записи, что-то там вычитывал, беззвучно шевеля губами.

Малость угревшись, Евсей выждал момент, когда учётчик перестанет шептать про себя, и спросил:

– Чего там с утра сегодня было?

– С утра?.. – Учётчик оторвался от дела, глянул на Евсея и, сообразив, о чём речь, пояснил: – Так это ты и сам должон был знать.

– Чего это вдруг? – Евсей завозился на своей лавке.

– Так к тебе же ясак везут, мог бы и заметить.

Евсей сразу же припомнил шкурку, вручённую ему Савоськой вкупе с другими хвостами, которые он неизменно требовал с ясачных, и, пряча беспокойство, поинтересовался:

– Чего это такое я должон был заметить?

– А то, что соболей поменьшало. – Учётчик кинул быстрый взгляд на Евсея и снова уткнулся в свои записи.

– Рази поменьшало? Амбар вон завсегда полный… – Евсей изобразил удивление. – Ясак как везли, так и везут.

– Ясное дело, везут, – согласился учётчик. – Только в прошлый год, по сравнению с нонешним, больше было, а про позапрошлый и говорить нечего…

– Вон оно что… – Евсей облегчённо вздохнул и вроде как посочувствовал: – Оно конечно…