Когда я выехал из ворот поместья Бодонов, Мариам нигде не было видно, но мне показалось, что я слышал копыта чуть правее, по направлению к Неферским воротам. Я, естественно, за ней, хотя, конечно, Абрек был намного быстрее Лелы, а еще я ехал вообще без всякого седла, даже без здешнего сыргата. Я еще подумал, что одно неверное движение – и мне больше не придется сдерживать себя при визитах Танит по, так сказать, сугубо анатомическим причинам.

Я даже не подумал, что у меня с собой нет пластины, удостоверяющей мою личность, да и одет я был в камуфляжную куртку, футболку и шорты из будущего.

На футболке был изображен человек в форме восемнадцатого века, а под ним надпись – название моей школы и Patriots («Патриоты»). Так именовались те, кто воевал против англичан во время американской Войны за независимость, и так же называлась и наша школьная команда. Будь у меня хоть пять минут, я бы переоделся в свой «выходной» костюм, но в голове была лишь одна мысль: уже вечер, и если в Бырсате вряд ли что-нибудь случится с одинокой девушкой, то в городе всякое может быть.

Звук копыт все удалялся, но я ехал со скоростью, на которую только и была способна бедная Лела. У храма Мелкарта (да, того самого, где я тогда заблудился) я на сей раз повернул к внешнему порту. Район здесь выглядел намного хуже, чем по Неферской дороге, и я молил Бога, чтобы с девушкой все было в порядке.

Неожиданно я увидел Абрека, который плелся наверх по дороге без наездницы. Я поскорее пересел на него и поскакал дальше, ведя Лелу в поводу. И через минуту я услышал крик из какого-то переулочка.

Соскочив с Абрека, я крикнул:

– Стой!

Времени привязать ни его, ни Лелу у меня не было; а вот оружие – арбалет – у меня был, как оказалось, приторочен к седлу. Схватив его и небольшой футляр со стрелами, я побежал на голос.

И вновь четверо ублюдков старались сорвать одежду с Мариам, но на сей раз они были, судя по всему, местными. Я подстрелил сначала того, который пытался пристроиться между ее ног, и смог в рекордные сроки перезарядиться, подбегая. Второму я целился в область сердца, но попал в глаз. Вот только остальные двое побежали ко мне, а времени натянуть тетиву у меня попросту не оставалось. Эх, где мой автомат…

Я чуть не споткнулся о какую-то железку и увидел, что это был короткий меч одного из тех, кого я уже завалил. Ну что ж, это, конечно, не шашка, но все же, все же…

Один из них попытался достать меня таким же мечом, но я отбил его выпад, а затем ударил его по глазам. Не убил, но, полагаю, это было малоприятно. Последний бросил оружие и побежал.

Я не стал за ним гнаться и вместо этого подбежал к Мариам. Ее платье вновь было порвано, и я схватил ее на руки и побежал к нашим «средствам передвижения». К счастью, они еще были на месте. Какой-то мужик пытался схватить Абрека и при мне получил копытом по голове, а когда подбежал я с окровавленным мечом, предпочел спешно покинуть поле боя. Я накинул на Мариам свою куртку, посадил девушку на Абрека, сам сел на бедную Лелу, и мы поплелись наверх, к входу в Бырсат.

По дороге я спросил у Маши:

– Что случилось, милая?

– Я… спустилась с Абрека, чтобы… – Тут она употребила слово, которого я не знал, и, когда я посмотрел на нее с вопросом, показала себе между ног. – И отошла к канаве.

Действительно, если в Верхнем городе и в приличных районах были общественные туалеты, то в более бедных районах я не раз и не два лицезрел, как люди справляли малую нужду в кюветах вдоль дороги, причем и мужчины, и женщины – здесь это не считалось предосудительным. Большую же нужду, как мне объяснили, даже здесь нужно было справлять в специально отведенных местах.