– Может быть, ты просто стал лучше контролировать свою способность?

– Мне стало гораздо сложнее проникать в разумы других. О воспоминаниях не идёт и речи. А недодуманные мысли превратились в мямленье.

– Но ведь ты очень уверенно говорил в моей голове. Я не заметил, что ты напрягался.

– Потому что я и не напрягался. Мне всё ещё нетрудно проникать в головы тех людей, что уже отворили предо мной свои двери. Иногда мне кажется, что именно поэтому слово «доверие» такое. Убери букву «О», и всё станет на места.

Игорь хихикнул.

– Я серьёзно, Игорь.

– А, ну… как скажешь. – Игорь молчал какое-то время, обдумывая свой вопрос.

– Хочешь спросить, жалею ли я о том, что родился таким?

– Да, если тебя не задевает такой вопрос, – промямлил Игорь.

– Не задевает. Я жалею не об этом. Я жалею о том, что не распорядился своей способностью иначе.

– Не стал героем?

– Что-то вроде того. Хоть моя способность и ограничена тем, что человек должен находиться рядом со мной, это не помешало бы мне стать великим допросчиком, ведь я могу легко понять – лжёт человек или нет. Но я не стал им. Я даже толком и не пользовался этой силой. Ведь человек с телепатией может быть крайне опасным для других, если сам того пожелает…

– Но ты не пожелал, так ведь?

Кирилл потупил взгляд.

– Худшие мысли, которые я слышал, – это ненависть к кому-либо. Когда мы говорим о чём-то, то можем смягчить информацию. Не все это, конечно, делают, но я уверен, если тебе кто-то будет неприятен, ты не будешь говорить, какой он ублюдок и что ты бы его убил за милую душу, подвернись тебе возможность. – Игорь безмолвно кивнул. – Но я слышу всё это. А когда эти мысли сами просачиваются тебе в голову, то становится невыносимо жить. Или же когда я вижу воспоминания людей, где их жестоко переживали. Каждый день мне снятся кошмары о том, что происходит с людьми и что с ними происходило. Я чувствую их страх, их боль, их ужас, их ненависть…

– Но ведь ты чувствуешь их любовь, их счастье, их радость, их удовольствие!

– Как часто? Тебе, великому оптимисту, кажется, что все вокруг таят в сердце надежду. Что все могут быть счастливы, что человеку нужен толчок. Что никто не может ненавидеть просто так. Но ты ошибаешься. Глубоко ошибаешься. Знаешь, почему я так крепко держусь за тебя? Почему я хочу, чтобы ты был моим лучшим другом?

– Почему? – Игорь взял Кирилла за руку.

– Потому что ты единственный, кого я встречал, кто по-настоящему радуется жизни. Ты единственный, кто искренне может любить, помогать остальным. Тот, кто своим теплом согреет другого. Ты – тёплое солнышко, что всегда освещало мой путь!

Слёзы из глаз Кирилла всё падали и падали, а лицо его всё краснело и краснело.

– Игорь, я решил рассказать тебе это всё не для того, чтобы поныть о том, как мне было тяжело. Ну, вообще, это тоже, чуть-чуть. – Кирилл малозаметно хихикнул. – А для того, чтобы сказать тебе… спасибо. Спасибо тебе за всё то, что ты делал не только для меня, но и для остальных. За твою честность, искренность и добродушие. Во всём мраке, сотканного из негатива, только ты был тем небольшим огоньком, что освещал мне и остальным путь. Спасибо тебе большое.

– Ты… готовился, что ли?

– Так заметно? – улыбнулся Кирилл.

– Да ты прям поэт. А вообще, не стоит благодарностей. – Игорь вытер слёзы рукавом парки. – В конце концов, так ведь должен поступать каждый, нет? Приходить на помощь тогда, когда это необходимо.

– Абсолютно точно, мой друг… Абсолютно точно.

– И что ты будешь делать?

– О чём ты?

– Что ты будешь делать, когда твоя сила иссякнет?

– Уже сейчас я мало кого могу читать. Не знаю, в какой момент это произойдёт. Да и меня это не волнует. Ведь я смогу наконец зажить самой обычной жизнью. Может, стану даже чуть общительнее.