Раз в месяц Алла устраивала что-то вроде генеральной уборки и, желая сэкономить на услугах клининговых компаний, поручала драить, мыть и чистить заведение своим же сотрудникам. Сама она с утра уже разъезжала по каким-то неотложным делам и обещала быть к обеду – не раньше.

Витя дал себе еще немного времени побездельничать перед предстоящей уборкой, – кроме того, Катя, обещавшая помочь ему в зале, пока не пришла, – и, в абсолютно мечтательном настроении, предался сладостному ничего неделанию.

За своим столиком в дальнем углу, как и каждый божий день, сидела Стелла, воодушевленно записывая что-то в блокнот и потягивая мартини. Витя почти уже привык

к этой странной женщине, которая не вступала в контакт ни с кем, кроме Аллы. Он ни разу не слышал голоса Стеллы, и они с Катей даже поспорили на желание, кому из них удастся разговорить ее первому.

Они перепробовали, казалось, все возможные способы вызвать хоть какую-то звуковую реакцию у клиентки: открывали бутылку шампанского, проходя мимо, просили ответить на звонок Аллы, якобы звонившей и спрашивающей ее по срочному делу, Катя даже попыталась упасть в обморок перед столиком молчуньи, но все было тщетно – Стелла не произнесла ни звука и не дала никакой реакции ни на одну их провокацию. После десятка неудачных попыток молодые люди сдались, не отказываясь все же от возможного выигрыша в споре в будущем.

Нежно зазвенел дверной колокольчик и Витя, уже блаженно дремавший, нехотя повернул тяжелую голову в сторону входной двери, одновременно проговаривая про себя извинительную фразу для нежданного посетителя.

Подскочив со стула, как потревоженный в траве кузнечик, парень вдруг застыл, впившись взглядом в гостя. Через секунду уже он рухнул на пол под барную стойку, зацепив при этом рукой бокал, который предательски упал и разбился кучей осколков.

В шикарном деловом костюме, с кожаным портфелем в руках, лучезарно улыбаясь, к внезапно опустевшей барной стойке подошел Аполлон.

Устроив портфель на один из стоявших возле стойки стульев, он, не меняя счастливого выражения лица, сел на соседний и, всматриваясь в свое отражение в зеркальной стене бара, поправил и без того безупречно уложенные волосы.

– Туки-туки, Витя, я тебя нашел! – весело сказал он, подмигнув самому себе в зеркале.

Застывший на полу Витя не издал в ответ ни звука. Аполлон тяжело вздохнул.

– Витя, ты повторяешься, – разочарованно произнес он.

Снизу послышалось невнятное бурчание. Из стоящей на барной стойке корзины с фруктами Аполлон придирчиво выбрал апельсин и, грустно усмехнувшись, принялся перекатывать его по столу от ладони к ладони. Минуты две прошли в тягостном для всех ожидании.

– Виктор, не позорься. Ты же взрослый, воспитанный человек! – сдавленным шепотом, в котором чувствовалось подступающее раздражение, произнес Аполлон. – И я, между прочим, предупреждал, что вернусь, так что выползай и сделай вид, что рад меня видеть.

Не дождавшись никакой реакции, мужчина шумно выдохнул и метким движением руки отправил апельсин туда, где по его расчетам, сидел саботирующий общение Витя.

Послышался глухой удар, вскрик, и через пару секунд из-под стойки показался поглаживающий голову смущенный Витя.

– Вот и молодец! – весело улыбнувшись, сказал Аполлон. – Как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. Пойдем, пора делом заняться.

– А я не могу сейчас, мне работать надо, – испуганно, вместо приветствия, ответил Витя, стараясь не смотреть Аполлону в глаза. – Алла Юрьна скоро вернется, а у меня зал не убран, посуда вон разбитая, столики грязные.

– Ах ты, золушка моя! – жалостно произнес Аполлон, скорчил грустную мину и встал со стула. Пронзительно глядя на Витю, он снял свой пиджак, аккуратно повесил его на спинку барного стула и медленно закатал рукава белоснежной рубашки. На правой руке Аполлона засверкали золотом крупные круглые часы – их он тоже снял и положил на стойку.