Не зная пока, что ему теперь делать дальше, Мотя присел на первую попавшуюся лавочку у покосившегося забора. Но не пробыл в одиночестве и пяти минут, как на улочке стали появляться и медленно прогуливаться томные и странные девушки. Луна старательно высвечивала их бледные лица, распущенные длинные волосы, украшенные водяными лилиями, и удивительные наряды из травы и листьев кувшинок.

То приближаясь к оторопевшему, но и заинтригованному парню, то опять удаляясь, ни одна из дефилирующих деревенских красоток не сказала Моте ни слова. Зато каждая одарила до того призывным, полный чувственной тоски взглядом, что засмущавшийся Мотя вдруг почувствовал себя обладателем покорного и пылкого гарема.

– Девоньки-то наши очень уж по ухажёрам скучают, – прошелестел вдруг за спиной парня умильный голосок. – Вот и не утерпели, понабежали. Правда ведь хороши?

– Очень! – горячо подтвердил Матвей, поворачиваясь на голос.

Позади лавочки теперь стояла сухонькая и очень морщинистая, но с живыми весёлыми глазами старушка, которая светло ему улыбнулась и заговорила опять.

– А я смотрю в окошко – парень мается, словно на смотринах. Это ещё что, коли бы ты мою дочь увидел, совсем сомлел. Только дочка приходит сюда редко, мы в контрах.

– Бывает, – посочувствовал старушке Мотя. И тут же вернулся к более интересной теме. – У вас в деревне фольклорный праздник?

– С чего так решил?

– Просто девушки очень странно одеты… – пролепетал Матвей, внезапно обнаружив, что под травяными юбочками обольстительниц нет белья.

– А как ещё одеваться болотным девкам? – удивилась старушка. – Кстати, а ты сам-то кто? Откуда взялся?

– Понимаете, ищу одну деревню. Тихий Омут называется, по карте она где-то в этих краях.

– Так нет больше деревни! – всплеснула руками старая женщина. – В самой трясине оказалась. А люди давным-давно разъехались.

– Обманула всё-таки ведьма из интернета! – Стукнул кулаком по лавочке обозлившийся парень. – Значит, не существует и бабушки Нюры! А я так мечтал увидеть собственную бабушку!

– Как ты сказал?! – вдруг вскрикнула и даже пошатнулась старушка. – К бабе Нюре шёл? Мотенька, ты?!

– Да, а вы откуда знаете… Так это и есть Тихий Омут?

– Он! Он, внучок ты мой дорогой! – радостно заголосила бабуля и бросилась обниматься, а прогуливающиеся девушки застыли и принялись жадно прислушиваться.

– Погодите, вы меня не путайте! Вы только что сказали, что деревня провалилась в трясину, – не поверил Мотя, вскакивая с лавочки и пробуя отцепить от себя старушку.

– Что ты, милый, я имела в виду – вокруг нас сплошная трясина, – продолжая цепляться, принялась та объяснять дрожащим от волнения голоском. – Последняя тропка исчезла, когда тебе исполнилось пять годков. Поэтому навещать тебя в детдоме я с тех пор не могла.

– То есть вы меня заранее туда отправили? Из умирающей деревни, так сказать, в цивилизацию? – предположил Матвей. – Ну, допустим. А точно вокруг трясина? Я сегодня свободно прошёл! Не помешал даже туман.

– Отчего же не пройти, коли родня самому болотному хмырю, – понесла вдруг полную ерунду его предполагаемая бабушка, и Мотя негодующе фыркнул, услышав неприятное для себя слово. – Только я, внучок, до последнего надеялась вырастить тебя не нечистью, а человеком, оттого в детдоме и спрятала. Спасла – не поверишь! – от твоей собственной матери!

– Ничего не понимаю…

– Погоди, родной, сейчас всё расскажу. Только присяду, ноженьки мои от этой проклятой сырости давно отваливаются.

Старушка с кряхтением села на лавочку рядом с Мотей, любовно погладила его по спине и опять заговорила:

– Так слушай! Тихий Омут деревня старинная, но всегда была небольшой, потому как не каждый новый человек болотных соседей выдержит. А те не жалуют пришлых, уживаются только со старожилами.