– К сожалению, я не могу задерживаться здесь надолго. Вечером у меня самолёт. Дома много работы. Вот возьми, – он передал сестре конверт.

– Что это?

– Деньги…

Она с непониманием посмотрела на брата.

– Я не могу принять их!

– Милена, на первое время тебе их хватит, а то ты мужа разоришь! – шутливо произнёс он.

– Послушай, ты много работал, а теперь отдаёшь мне свои накопления? Зачем? А как же твои мечты? Покупка машины и всё такое?

– Сестрёнка, на эту сумму машину даже приличную подержанную не купишь. Я ещё заработаю! Тебе нужно будет первое время адаптироваться к жизни здесь и, возможно, пойти опять учиться.

– Спасибо! Ты самый лучший брат на свете! – она расцеловала Рауфа.

Вечером он улетел. Татьяна осталась ещё на несколько дней.

Брачную ночь супруги провели уже у себя дома. Эта была первая ночь Милены с мужчиной, это была первая ночь Пьера с любимой женой. Он знал, что в её жизни он единственный. Он поцеловал её в губы. Осторожно снял с неё подвенечный наряд. Белый шёлк, шурша, упал на пол. Он ласково и нежно целовал, гладил бархатистую кожу любимой. Милена дрожала от волнения, она не знала, что делать. Во взрослых книгах, которые она тайком читала, всё описывалось по-другому.

– Любимая моя, я никогда тебя не обижу и не причиню тебе боль, – шептал он. Пьер был очень нежен.

– Я ничего не умею…

– Не волнуйся…

Утром она проснулась совсем с другими ощущениями. Пьер принёс ей свежих фруктов и кофе.

– Мадемуазель Лавье, как вам спалось?

– Превосходно! – она с кошачьей улыбкой потянулась и обняла супруга. Мне понравилась наша первая ночь…

– У нас будет много таких ночей, – Пьер погладил рукой волосы любимой.

– Зачем ждать ночи? – спросила она, глядя в глаза мужу.

– А как же наш завтрак? – спросил он.

– Завтрак подождёт… – она обняла Пьера, и они почти весь день провели в постели.

Вечером супруги Лавье гуляли по Парижу, вдыхая вечернюю свежесть, а в отдалении снова был слышен саксофон. «Ради этого мужчины, ради этого воздуха, ради этой музыки и зданий стоит жить», – думала Милена, прижавшись к супругу.

В Париже, как в ни каком другом городе, существует тонкая грань между дикостью безумия и чем-то настолько древним, мудрым, тем, что до сих пор живёт в каждой клетке мостов, фонарей, крепостей, дворцов, мостовых и каждого, казалось бы, самого незначительного булыжника. Во всём этом Милена явственно ощущала бессмертие и пронзительное великолепие. Это трудно передать словами, но ради этих эмоций съезжаются сюда люди со всего мира. Поэты слагают стихи и песни, а мастера живописи пишут картины. Каждую секунду, словно что-то оживает, будто призраки прошлого глядят на тебя из каждого маленького сердца Парижа. А сердце здесь – во всём. В этом городе Милена обрела свой дом.

Вспоминая историю своей сестры, Рауф дошел до своего дома.

Через два месяца Рауф сел в самолёт и отправился навстречу новой жизни. Он не спал всю дорогу. Глядя на плывущие облака и лучи солнца, он думал о том, что его ждёт, как он будет работать в чужой стране и привыкать к новым порядкам. Смена обстановки ему была необходима. Его ничего не держало: терять было нечего. Он бежал от тяжелых воспоминаний и от самого себя.

Приземлившись в лондонском аэропорту, он прошёл визовый контроль, вышел из зала ожидания, среди толпы людей он не сразу нашёл встречающего:

– Доброе утро! – сказал встречавший его мужчина.

– Доброе утро! – ответил Рауф.

Они сели в машину и поехали к отелю.

– Первое время, мистер Рауф, вы поживёте в этом скромном, но уютном отеле, а чуть позже мы предоставим вам квартиру: если вас она устроит, мы будем рады, – объяснил ему сопровождавший.