Султан Омар бин Рашид аль-Малик, правитель Золотых Песков, был человеком мудрым и справедливым, но бремя власти и беспокойство последних месяцев легли тенью на его лицо. Карима застала его склонившимся над большой картой пустыни Аз'Мар, разложенной на низком столике из резного сандалового дерева. В руке он держал янтарные четки, но пальцы его были неподвижны – признак глубокой задумчивости.

– Отец? – тихо позвала Карима.

Султан поднял голову. В его глазах, обычно теплых и лучистых, мелькнула усталость, но при виде дочери они смягчились.

– Карима, дитя мое. Проходи. Визирь сказал, ты снова испытывала его терпение?

– Он испытывал мое, отец, – вздохнула Карима, опускаясь на подушку напротив него. – Опять твердил о моем предназначении и опасности пустыни. И о посольстве из Султаната Полумесяца.

Султан помолчал, перебирая четки.

– Хаким предан трону, Карима, хоть и бывает излишне строг. А союз с Полумесяцем… он действительно важен. Особенно сейчас. – Он указал на восточную часть карты, где лежали малоизученные и опасные территории Красных Скал и Пепельных Пустошей. – Донесения с пограничных постов становятся все тревожнее. Караваны пропадают, наши патрули находят лишь выжженную землю и странные следы. Говорят о тени, движущейся с востока, о людях в черном, чьи глаза горят нечестивым огнем.

– Тень? Что это значит? – Карима почувствовала, как по спине снова пробежал холодок, но на этот раз он был вызван не шепотом ветра, а словами отца.

– Никто точно не знает. Слухи противоречивы. Кто-то говорит о восставшем древнем зле, кто-то – о новом фанатичном культе, кто-то – о колдуне невиданной силы. Но все сходятся в одном: эта сила враждебна, она несет иссушение и смерть. Она… неправильная. Она противна самой жизни, самой пустыне.

Карима вгляделась в карту. Восточные земли всегда казались далекими и мифическими, местом страшных сказок, которыми пугали детей. Теперь же угроза оттуда обретала реальные очертания.

– Но наши воины сильны, отец! Наши стены неприступны!

– Сила воинов может оказаться бесполезной против магии, о которой мы забыли, Карима. Против того, что отравляет саму землю. – Султан тяжело вздохнул. – Аль-Нур – наша крепость, но его сердце – Священный Источник. Пока он бьется чистой водой, мы живы.

Именно в этот момент в коридоре послышался шум – торопливые шаги, приглушенные голоса, явно встревоженные. Дверь в покои Султана распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся Рашид. Его лицо было мрачнее тучи.

– Ваше Величество! Прошу прощения за вторжение, но… пришло срочное донесение с Восточного Дозора!

Вслед за Рашидом в комнату ввели стражника. Его одежда была порвана и покрыта странной серой пылью, лицо искажено ужасом, а на руке виднелась глубокая, неестественно выглядящая рана, края которой словно обуглились. Он упал на колени перед Султаном.

– Повелитель… Они напали на рассвете… Не люди… Тени! Они вышли из песчаной бури, которой не должно было быть! Их оружие… оно не ранит, оно высасывает жизнь! Башня пала за считанные минуты… Я… я один смог уйти…

Слова стражника повисли в тишине, нарушаемой лишь его прерывистым дыханием. Султан Омар резко выпрямился, лицо его стало жестким.

– Тени… Значит, слухи были правдой. Рашид, удвоить стражу на стенах! Собрать Военный Совет немедленно!

Но прежде чем Рашид успел отдать честь, в комнату ворвался еще один человек – бледный, как полотно, служитель из Храма Воды, хранитель Священного Источника.

– Повелитель! Беда! Вода! – задыхаясь, выкрикнул он. – Вода в Священном Источнике… она темнеет! И растения вокруг него… они вянут!