Широка и спокойна река верст шесть от устья, но сужаются берега, течение убыстряется. Посреди реки, где красный сосновый бор на левом берегу зеленеет, немалый остров делит речную гладь на два рукава – один быстрый, что поуже, а широкий – спокойный. Об острове этом знали галаты, упредили. Надели все брони, изготовились. Галаты попросились первыми в быструю протоку войти, как будто одни идут. Двоих на веслах оставили, да кормщик на корме, их и себя щитами прикрыли, прошли протоку, к правому берегу за островом прижались и стали поворачивать назад. Тут и грянул на острове боевой клич чудинов, десятка три воинов к кромке воды выскочили и стрелы пустили, да далековато, не достали. А из тихой протоки длинные долбленки с воинами вылетают, разгоняются по течению, одна, две…пять! В каждой по десятку воинов с медвежьей лапой, намалеванной на щитах . Не дрогнули галатские мужи, ответили не менее грозным кличем, вскинули луки и послали четыре пернатые смерти чудинам, еще четыре, еще…поют стрелы, вот уже трое чудских храбрецов поймали по стреле и вывалились в воду, кто-то вскрикнул раненый, остальные стрелы у чуди в щитах застряли. Обе стороны приготовили копьями друг друга попотчевать…но тут вдруг следом за чудскими долбленками в протоке показались три ладьи, как будто летящие вдогонку. Белозерцы гребли так, что весла гнулись! Сходу ладьи врезались в долбленки, раздался короткий треск и крики тонущих. Некоторые чудские воины попытались вплавь уйти, но дружинники принялись бить плавающих копьями на длинных ремнях, как рыбу гарпунами, некоторые веслами били по головам..если и выплыл кто, то два-три, не больше. В одночасье почти пять десятков чудских воинов погибли.

А на острове, ломая заросли, плотной цепью шли дружинники с остальных двух ладей, прочесывали. Им было приказано не столько бить, сколько пленить, но ведь бой, всяко поворачивается. Вот навстречу цепи русичей выскочил могучего сложения чудин с секирой и щитом, одетый лишь в шкуру рыси на плечах, бросился вперед, занося свою секиру. Навстречу ему шагнул дружинник Чурилы, вскинул под удар щит, ловко так, чтобы удар вскользь прошел, а сам рубанул мечом из-под щита понизу. Чудин оказался непрост – присел и принял меч на свой щит, и почти без замаха попытался ударить секирой по голове, благо длина топорища и руки позволяла, но Чурилович снизу вверх врезал чудину щитом по руке так, что тот выронил секиру. Бросив щит, прыгнул чудин на своего врага, пытаясь хоть одной рукой схватить, помешать, подставить под оружие своих, набегающих следом, но свистнул меч, и голова чудина слетела, а из шеи плеснула фонтаном кровь. Чурилович довольно рыкнул и ударом плашмя свалил молоденького паренька с копьем, навалился, стал вязать руки его же ремнем. Соседи прикрыли его и пленника щитами и, выставив копья, двинулись вперед.

– Который? – крикнул Ярополк, командовавший на острове.

– Четвертый, – ответил Кован, шагающий на другом конце короткой шеренги, – да убитых уж дюжины полторы.

– Не бить! Князь пленить велел!

– Ага, пленишь тут! Как бешеные бьются!

– Мухоморов, поди, нажрались*, черти!

– Стой, падина! На! – удар обуха боевого топора разнес медвежий череп на голове чудина и оглушил его носителя. рухнувшего под ноги кметю без звука, – пятый, вяжу.

– Добро, вот и вода! Все, браты, на сегодня – все!

– А кто тамо из воды какое-то чудо тащит?

– Так кто еще! Радивоюшко опять изловил чертяку. Он же простых, как мы, не ловит.

Действительно, голый по пояс Радивой, в мокрых портах, держа в руке боевой нож, тащил за собой человека в замшевой рубахе и красном суконном плаще, точнее – в обрывке плаща. Человек пытался вырываться, но получив крепкий пинок в очередной раз, затихал.