Крики из его кабинета раздались ровно в 14:37: «Меня ставить в известность через СЭД9?! Вы ее уже на мое место готовите?».

Мы с Валентиной Геннадьевной застыли, глядя друг на друга.

Через десять минут Тюк зашел в наш кабинет. Неспешно приблизился к моему столу: «Помните тот отчет? Вы сдали его позже срока. Поздравляю – премии не ждите».

В голове молнией сверкнула мысль: «Опять ты за свое – вечно принимаешь решения, обусловленные только личной выгодой!» Чаша моего терпения не просто переполнилась, она вскипела.

– Вы не имеете права! Отчет для вас – только повод! Вы взъелись на меня с самого первого дня!

– Я лишу вас премии и в следующем месяце!

– Тогда снимать мне жилье будете вы!

– Будет вам уроком!

Я лихорадочно стала проверять дату отправки того отчета, о котором говорил Тюк. Отчет был направлен вовремя. Кинулась к нему, чтобы доказать свою невиновность, но он даже слушать меня не хотел:

– Покиньте мой кабинет!

Выходя, я громко хлопнула дверью.

Валентина Геннадьевна пыталась меня успокоить:

– Аглая, держись подальше от руководителей.

Но я была уверена, что Перов меня поддержит, и побежала к нему.

– Петр Борисович обвинил меня в том, что я подготовила отчет с опозданием… – произнося это, я заметила во взгляде Филиппа Федоровича искру удовольствия и, едва договорив о том, что меня лишают премии, расплакалась.

Перов спокойно протянул мне пакетик бумажных салфеток, который достал из тумбы под столом, разместился удобнее на кресле и стал расспрашивать о ситуации во всех подробностях. Я рассказала, что предвзятое отношение ко мне было изначально, и что отчет для Тюка лишь повод, причина – в привлечении меня к управлению проектами.

– Он переживает за свое место. У него действительно шаткое положение. Я наблюдаю это каждое совещание.

– Разве можно быть предвзятым к сотрудникам из-за своего шаткого положения? – вытирая слезы, спросила я.

Перов резко нахмурился.

– Но я не могу погрозить ему пальцем и попросить не депремировать вас. Ваш отдел курирует Павел Андреевич Полищук. И не думаю, что для вас это хорошая идея – ходить еще и к нему с этим вопросом.

Я поняла, что Филипп Федорович вовсе не относится ко мне с пониманием. А ведь бегая по его поручениям, я разгневала своего начальника.

– Я же говорил вам, что вопрос с Петром Борисычем нужно решить мирно. Вы не справились. – В его интонации прозвучало разочарование.

Провожая меня из кабинета, он сказал:

– Как ваш старший товарищ, – этот зануда старше меня на пару лет! – советую больше не приходить с такими жалобами к руководству.

Я вышла с чувством вины и стыда.

Доделав последнее поручение Перова, отправила ему результат по электронной почте. Но он больше не отвечал, а при встрече словно не замечал меня. Я была готова провалиться сквозь землю.

После скандала общение с Петром Борисовичем продолжилось только по электронной почте. Я надеялась, что меня в скором времени привлекут к работе над проектами, и ситуация разрешится сама собой.

Игорь все время был рядом и не давал мне грустить. Мы старались друг друга мотивировать вести распорядок дня, делать гимнастику по утрам и формировать другие полезные привычки.

В начале ноября он в очередной раз подвез меня домой. В пути мы увлеченно обсуждали фильм «Эгон Шиле: Смерть и дева» – биографическую ленту об австрийском художнике. Когда настало время прощаться, я приоткрыла дверцу автомобиля, намереваясь выйти, но задержалась и нерешительно обернулась. Его глаза блеснули в сумраке салона. Он порывисто схватил меня за руку и притянул к себе. Я не успела опомниться, как ощутила жар его губ.