Присмиревший Рамен задумался, но не сел, как было велено, а рассеянно побрёл в угол, к белевшему на горизонте холодильнику. Князь сделал ему вслед множество проклятий жестами, рожами и даже пинком ноги. Подумал немного и крикнул:

– Возьми мне там ещё банку злых ядов! На дверце!

– А мне пивка, пожалуйста, если холодное есть… – Ваня Филин, пересев в необъятный пуфик, отрешённо кайфовал от очередных извивов хитрого субботнего утра. На часах ещё десяти не было. И тут до него дошло, что князинькины хоромы – это просто один из залов местного кино-мультиплекса. В соседнем зале взвод визгливых деток смотрел «Тома и Джерри». «Аффигеть.» – подумал Филин. Князь обессиленно рухнул на хрустнувшее десятью суставами директорское кресло:

– Наглые вы, диггеры. Трудно с вами.

– Это вы с ним диггеры, – благодушно махнул рукой Ваня, – и это мне с вами трудно.

– А может всё-таки пару кубов квиринала? Кристаллы – вообще прозрачные.

– Ой да ну… Я ж не знаю ничего. И вообще, я не из этих. У меня, между прочим, выходной сегодня, первый за две недели.

– А князьям выходные не положены?

– Нет.

– Ну, блин.

Минуту джентльмены курили в блаженной тишине. Дым уплывал вверх, тая во мраке. Наконец, не сговариваясь, ткнули пальцем в угол, где в чреве двустворчатого холодильника хищно рылся Рамен:

– Это всё он виноват.

И стали сидеть дальше.

– Я так не согласен! – даже на операционном столе старый диггер не терял боевитости. Из-под простынки сиротливо торчали когти в дырках носков. – Нельзя общий наркоз! Я же ж пьяный! Вдруг кони двину?

– А никто тебе общего наркоза и не предлагает. Хотя так даже удобнее было бы. – Князь терпеливо нависал над Раменом с молитвенно воздетыми руками в синих перчатках. – Есть масса других забавных веществ. Или давай новокаином обколю! А можно ещё заморочиться и замутить периферическую анестезию по Войно-Ясенецкому.

– Я не переношу уколов!

– Давай Роме позвоним, – навис со второй стороны Филин в хирургической маске и белой шапочке, – он придёт и ударит тебя по голове поленом.

– Стакан спирта дайте! – воззвал старичина с тем же самым жаром, с каким однажды было сказано: «Моя фамилия Сусанин. Где польская делегация?» Это было приемлемо. Воды, сто спирта, воды, огурчик и ещё три воды пролетели в диггера мелкой пташечкой. Старого успокоили, уложили.

Проектор рисовал на стене гигантский изгиб Раменова позвоночника, сиротливую клетку рёбер, и вообще, много полупрозрачных костей с шурупами, штифтами, проводами, тягами, коробочками модулей – всё металлическое сияло огнём, как плоть ангела. Всё мажь олдкаином, тут надо отсчитать, значит, ребро, ещё, ещё, ого, да вот они, прямо блямбы прощупываются… «Э-э-эх!» – залихватски крикнул Рамен, когда Князь решительно рассёк ему кожу на четырёх рёбрах. Хирурги-энтузиасты отошли на шаг.

Конец ознакомительного фрагмента.