А месяца три назад поползли по округе слухи, что в Колотовке происходит какая-то чертовщина: почти каждую ночь начинает, вроде как, загораться один заброшенный домишко, горит-горит, но не сгорает. И заподозрили жители деревни в этом нечистую силу. Они неистово молились, боясь выйти на улицу без лишней надобности. А если уж такое случалось, то ходили не иначе как перебежками, стараясь обойти злосчастный дом стороной. Как и положено, молва эта вскоре обросла небылицами. И чем дальше они уходили от Колотовки, тем зловещей становились подробности происходившего.

Докатились эти слухи и до Троицка. Поначалу их воспринимали как анекдот, но когда стало известно, что колотовцы от страху уже не стали выходить на поля и исполнять, как полагалась, возложенные на них повинности, начальство приняло решение разобраться в этой нелепой истории на месте. По приказу командира второго военного округа полковника Петра Михайловича Харнского была создана специальная комиссия, в которую помимо военных чинов вошли еще и преподаватели уездного училища. Из близлежащих казачьих поселений в Колотовку для обеспечения порядка и охраны комиссии выдвигались опытные казаки. Эти предосторожности были нелишними, ведь никто не знал, с чем, или с кем, предстояло столкнуться в этой деревушке.

На санарцев, привыкших жить добротно, Колотовка произвела тягостное впечатление. Порядка двадцати кособоких домишек, выстроенных абы как на сосновых пнях, были покрыты почерневшей от дождей и снега соломой. Подворья, огороженные прогнившими жердями, висевшими на таких же гнилых столбах, заросли лопухами и коноплей. Всюду были застарелое запустение и неустроенность.

Прибывшим казакам перво-наперво была дана команда прочесать деревню и ее окрестности вдоль и поперек. Начальство боялось, что за всеми странностями, творящимися в Колотовке, могли стоять беглые каторжники, коих ссылали за поддержку петрашевцев12 в немалом количестве. Но поиски никакого результата не дали – в округе вообще не было никого постороннего. Этому в немалой степени способствовала дурная молва о событиях в деревне.

А комиссия меж тем обследовала саму избушку, которая наделала столько шуму. Внешне она была непримечательной: сгнивший сруб с покосившимися стенами и крышей. В этом доме, по словам местных жителей, уже лет десять никто не жил. Следов пребывания людей в заброшенной избушке найдено не было. По предложению училищных преподавателей решено было исследовать прогнившие доски и бревна – таинственное свечение в доме могла вызвать особая плесень. Отобранные пробы были срочно отправлены с нарочным в Троицк. К вечеру гонец вернулся – следов светящейся плесени не нашли.

В течение всего дня казаки доставляли к начальству местных жителей для допроса. Колотовцы рассказывали всякое. И трудно было понять, где в этих рассказах правда, а где вымыслы. Ивану Мякишеву досталось сопровождать к начальству Феклу Осокину – запитую бабу лет сорока с хитроватым синюшным лицом.

Расположившись на скамье, поставленной прямо под высокой сосной на деревенской улице, Фекла рассказывала:

– В ентой избе годков десять назад жили татары. Мужик-то путевым был, работящим. Слова никогда плохого не скажет. А вот жинка евоная была черноротой. Кода сама была на сносях, послала она Глашку Никанорову к черту – Фекла неистово перекрестилась – Вот за те слова ее Бог и наказал. Родился у нее младенец с короткими руками и ногами, но большой, как чугунок, головою. Всяк, кто видал того ребенка, потом говаривал, что никакой енто не ребенок, а чертенок…

Иван, слушая рассказ этой бабы, невольно вспомнил, как настороженно и опасливо в Санарке восприняли появление Мишки. Тогда тоже многие крестились, увидев мальчика на улице. Больше всего старалась Коиха. Помнил Иван и слезы жены… Но вырос Михаил, став на удивление односельчан офицером. Теперь воюет где-то за Русь-матушку…