— Мишка! Быстро в спальню!

— Не мешай!

Пожалуй, именно Микаэлла была мне ближе всех среди всех человеческих жен моих братьев.

Несмотря на то что она была самой молодой, ее откровенности, уму и отважности можно было искренне восхититься. А еще она обожала своего резкого замкнутого мужа и была готова ради него на всё. Именно поэтому девочка усердно училась готовить, чтобы радовать своего Бера сытными завтраками, ужинами и обедами, даже если получалось это не всегда и далеко не сразу.

После нескольких испорченных безвозвратно сковородок и десятка килограммов выброшенных на ветер продуктов она всё равно не опускала рук и прилежно училась.

А еще она была едва ли не единственной, кого слушал Сапфир.

Он только умоляюще изогнул брови, когда девушка стремительно спустилась с лестницы второго этажа, пролетая мимо меня, но я не собиралась ее останавливать, что бы Мишка ни задумала, потому что женская солидарность в этом доме была на первом месте и все девочки поддерживали друг друга, кто бы что ни натворил.

— Я прошу прощения, что вмешиваюсь!

Мишка остановилась на пороге и не входила до тех пор, пока ей не кивнули все старшие Берсерки, походя на маленький ураган местного масштаба.

— Добрый вечер, господин шериф!

Девушка с серьезным лицом пожала широкую руку слегка ошалевшего Штиля, который такой прыти от крошки-девчушки явно не ожидал, скованно кивая в приветствии Сапфиру, что молча зашел за своей бойкой женой, не произнося ни слова, но и не скрывая, что он не в восторге от ее выходки.

— При всём уважении вы несправедливы к Карату!

Мишка встала так, словно собственной грудью пыталась защитить того, кто едва ли нуждался в защите и улыбался теперь хитро и многозначительно, чуть выгибая брови и словно говоря Штилю, чтобы тот больше не дергался на тему городских вылазок, иначе придется иметь дело со всем женским десантом этого дома.

— Он пытается помочь! И делает это в силу своего опыта, знаний и видения мира! Не его вина, что ситуация вышла из-под контроля, появились эти Палачи, а мистер Робстон пропал!

Мишка до сих пор называла своего отца только так. Мистер Робстон. Для нее это была тема настолько болезненная, что не помог даже разговор с папой, когда он рассказал о том, что в этом доме всего лишь один его кровный сын, а все остальные неродные.

«Дело не в том, чья кровь течет в твоих жилах, дочка. Не тот отец, кто дал жизнь, а тот, кто был рядом, любил и воспитывал тебя. Ведь он не дал тебе усомниться в себе ни разу за твою жизнь рядом с ним. И он продолжает любить тебя. А потому он по-прежнему твой отец…»

Но Мишке было больно. Она многого не понимала, многого не знала, а потому бросалась словно в омут с головой в любую авантюру, задуманную Каратом или кем бы то ни было, чтобы только расплести этот клубок и понять хоть что-нибудь.

Когда Грант стал изучать все папки и нашел некоторые записи про гипноз, то скромно и неловко поделился своей мыслью о том, что, возможно, мистер Робстон знал и видел гораздо больше, чем мы даже могли представить, до тех пор, пока его мозг не подчистили, как делали это с Мишкой и Ураном.

— …Если есть шанс запрятать воспоминания глубоко в подкорку, то, возможно, есть шанс и вернуть их, как Элерт сделал это с Мишкой, — осторожно проговорил Грант, поправляя на носу тонкую оправу очков, но быстро добавив: — Мы можем только попробовать, и не более! Я — не Элерт и не обладаю такими знаниями о человеческой психике и методах манипулирования ею.

— Хуже всё равно уже не будет, — кивнул Карат, ставя жирную точку на обсуждении этого спорного вопроса и открывая охоту на Робстона.