Вернувшись домой, он обнаружил на кухонном столе записку от Ульрики. Та писала, что любит его и будет дома около девяти. Он приготовил себе тодди[4] с вином и уселся в гостиной в полной темноте. Поставил диск Пендерецкого, но почти сразу выключил музыку.

«Слова лишние, – подумал он, – и музыка тоже. Эрих мертв. Тишина».

Минут через сорок пять позвонил Рейнхарт.

– Как дела? – поинтересовался он.

– А ты как думаешь? – отозвался Ван Вейтерен.

– Вы сидите в одиночестве?

– Временно.

На несколько мгновений воцарилось молчание: Рейнхарт подыскивал слова для продолжения.

– Хотите поговорить об этом? Мы могли бы завтра ненадолго встретиться.

– Возможно, – произнес Ван Вейтерен. – В таком случае я позвоню. Вам известно, кто это сделал?

– Понятия не имеем, – ответил Рейнхарт.

– Я хочу, чтобы вы его нашли.

– Мы его найдем… я еще кое-что хотел сказать.

– Еще кое-что? – удивился Ван Вейтерен.

– Марлен Фрей. Его подружка. Вы с ней встречались?

– Разговаривал по телефону.

– Она хочет, чтобы вы с ней связались, – сказал Рейнхарт.

– Обязательно свяжусь. Конечно. Могу я попросить тебя об одной услуге?

– Пожалуйста, – ответил Рейнхарт.

Ван Вейтерен несколько секунд помедлил:

– Когда вы его поймаете… то есть когда вы найдете убийцу… я бы тоже хотел с ним встретиться.

– Зачем же? – спросил Рейнхарт.

– Затем, что так надо. Если передумаю, я тебе сообщу.

– Ладно, – согласился Рейнхарт. – Разумеется. Вы сможете посидеть с ним с глазу на глаз, обещаю.

– Чем раньше, тем лучше, – сказал Ван Вейтерен.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Спасибо, я на тебя рассчитываю.

– Мне плевать на то, чем вы там еще заняты, – сказал Рейнхарт. – Мне все равно, если вам придется работать по триста часов сверхурочных в неделю. Я знать не хочу, что вы там говорите, считаете и думаете, – это наш главный приоритет! Убит сын комиссара, если у нас подстрелят министра внутренних дел и изнасилуют папу Римского – мы отложим это в долгий ящик, пока не раскроем данное убийство. Ясно? Усвоили? Возражения есть? В таком случае можете сразу подавать заявления о переводе! Черт возьми… off the record[5], ну?

– Я согласен, – сказал Роот.

Остальные, вероятно, тоже были согласны. Во всяком случае, никто не воспротивился. Вокруг письменного стола уже стало душно. Рейнхарт сумел втиснуть к себе в кабинет четыре дополнительных стула; в здании полиции, конечно, были помещения побольше, но там он не смог бы беспрепятственно курить, а с тех пор, как у них родилась дочь, они с женой заключили соглашение, что все вредные привычки останутся за пределами дома.

В оперативную группу входили семь человек. Инспекторы Морено, Роот и Юнг. Стажер Краузе, молодой и многообещающий, – как обычно. Интендант[6] де Брис и новое приобретение – оперативник Боллмерт, присланный из Аарлаха на время, пока интендант Мюнстер не завершит работу в комиссии министерства, причиной которой стало полученное девять месяцев назад ранение в почки при исполнении служебных обязанностей. И перебор рабочих часов.

И наконец, он сам, теперь уже комиссар Рейнхарт. Правда, когда упоминали комиссара, всегда имели в виду не его – только начальник полиции Хиллер называл его так, пытаясь иронизировать или просто пошутить. Под комиссаром всегда подразумевали комиссара Ван Вейтерена, который был начальником отдела уголовного розыска Маардама в течение полутора десятилетий, а его главной движущей силой вдвое дольше, но около двух лет назад сошел с Парнаса охраны правопорядка, чтобы дожидаться пенсии в качестве совладельца и продавца букинистического магазина «Антиквариат Кранце» в переулке Купинскис.