Не на помойке себя отыскала.
Сколько сама себя в ноги бросала,
Хватит. Предел. Я смертельно устала.
Лучше одной, чем той, кем я стала.
Нежность? Кому оно нужно, скажите?
Верность? В другом её теле ищите.
Ласка? Вообще незнакомое слово.
Псих-одиночка к полету готова.
Злость – вот и всё, что во мне остается,
Ехидство, особенно мне удается.
Шаг до безумия. Песня над бездной.
Может, такой буду я интересна.
Любовь и быт
Давай ударим бытом по любви,
Начнем скандал из-за немытой кружки,
И планы все, надежды все свои,
Из обоюдной вредности разрушим.
Амбиции свои на первый план,
И сомн желаний – песня эгоизму.
И вот итог – один назавтра пьян,
Другая прячет страсть за пофигизмом.
В своих обидах обо всем забыв,
Друг друга бьем по самым главным точкам,
И разбегаемся друг друга не простив.
И воем по ночам по одиночке.
И только лишь, когда упали вниз,
Достигнув пика, апогея боли,
Когда из-под опущенных ресниц,
Слеза стекает горькая невольно…
Мы понимаем, как же мы глупы,
В своих амбициях других не замечая,
В величии своем глухи, слепы.
И лишь любовь одна за всех прощает.
Горький жемчуг
Слезы… Горьким соленым жемчугом,
По щекам, по губам рассыпались,
Не пойму сама – было ль, не было.
Может, просто друг другом насытились.
Может, просто сама всё придумала,
Может, нужно умерить фантазию,
И прошу я для сердца глупого,
Примените ко мне эвтаназию.
Чтоб не мучилась и не маялась,
Чтоб других стихами не мучала,
Сотни раз я уже покаялась,
Что доверила сердце случаю.
Перепутала жизнь реальную,
С глупой сказкой, наивная женщина,
И душа моя ненормальная,
В паутине..как в мелких трещинах.
И не важно совсем – было ль, не было,
Бей больнее, чтоб уж не рыпалась,
Чтобы боль моя горьким жемчугом,
В придорожную пыль осыпалась.
Стих для костлявой
Кровью заляпано платье души,
Черные мимо смотрят глазницы.
Тихо, костлявая, не дыши,
Хорош надо мною кружиться.
Я не раба, не слуга и паж.
Я не твоя подстилка.
Ты утверждала – любовь это блажь,
Бред нереально пылкий.
Нет уж, старуха, не блажь и не сон.
Любовь нам – подарок свыше.
И вовсе не важно, что он не влюблен,
И сердце моё не слышит.
Иди-ка отсюда, костлявая тварь,
В саване белом с косою.
Лет через сорок взойду на алтарь,
Тогда и споем с тобою.
Больница
Мне бы пару часов одиночества,
Чтобы в голос, по-бабьи завыть.
Я ж живая еще и мне хочется,
Полноценною жизнью жить.
На белые стены не пялиться.
От боли не выть по ночам.
Может, смерть надо мною сжалится,
И на ушко шепнет врачам.
Чтобы больше меня не мучали,
Не кромсали десятки раз.
Но и смерть продажная ссучилась,
Только черные слезы из глаз.
Дверь прикрыла и тихо уходит.
Белый саван по полу шуршит.
Нервы в хлам, а терпенье на взводе.
Мне бы пару часов в тиши…
Заперто
При всем уваженьи к Есенину,
Не буду его цитировать.
И в это утро осеннее,
Попробую импровизировать.
Про чувства, нахрен ненужные,
И про обиды вчерашние,
Про рифмы-строчки натужные,
Про сердце, напрочь продажное.
Что ж орган, ты, кровокачающий.
Мой разум совсем не слушаешь.
Как юзер-нуб начинающий,
Всё что тебе врут – кушаешь.
Любви захотелось, глупое?
Ты мало от боли маялось?
Любовь оказалась сукою,
Бродяжкой чужой неприкаянной.
Пришла, посидела, насытилась.
И дальше, своей дорогою.
А ты, как всегда, обиделось,
Что мало тебя потрогали.
Тебе бы, сердце наивное,
Панцирь железно-кованный.
Чтоб не болело, не ныло ты,
Когда по нему подковами.
А осень, подруга верная,
В душе поселилась намертво.
Живет своей жизнью вселенная,
На сердце табличка «Заперто!»
Больница. Part 2
Небо в черных пятнах облаков,
Утро в сером покрывале тихой грусти.
Я под тяжестью согнулась от оков.
И на небеса меня не пустят.
Крылья с мясом выдраны давно,
Под кровать заброшены, забыты.