Перекат. «Бушлат», перебежками пытается обойти слева, но он тоже обречен.

Пули, как надоедливые мухи, жужжат над головой. Сбитые пулями ветки, падают вокруг. Полковник повернул голову и увидел своего ординарца.

– Тябрик, передай по цепи, – отстреливаясь, приказал полковник – отходим. Остаешься прикрывать, патроны экономь.

Дав длинную очередь, он, пригнувшись, стал медленно отходить к зарослям кустов, на ходу перезаряжая автомат. Теперь надежда была только на ноги. В голове стучит, как некстати песня В.Высоцкого, «Эх вы кони мои…, выносите друзья, выносите…»

Бежали долго, прячась за деревьями. Ногами цеплялись за корни, падали, вставили, не обращая внимания на боли в ушибленных местах. Полковник продолжал уводить ребят от места засады.

Стрельба постепенно затихла. Он остановился, обхватив ствол, какого-то дерева. Пот лил ручьем, из груди вырывался хрип. Легкие работали на пределе возможного. Через минуту группа собралась.

– Все живы?

Мубариз придерживает правую руку.

– Зацепила малость. Кость цела, – нормально все. Кажется, все, командир, вырвались.

– Тябрик здесь?

– Нет пока, командир, – сказал кто-то из темноты.

– Кто последний видел его?– спросил полковник, обводя взглядом группу.

– Я, – вперед вышел маленького роста солдат, – он магазин попросил у меня, сказал, что прикроет, потом я не видел его.

Интересно кто такой, раньше не видел он такого бойца, может примкнувший из других отрядов? Не похоже, ребята чужака сразу бы привели к нему.

– Как зовут тебя боец?

– Малыш – сказал тот по-русски.

– Я не кличку спрашиваю, – зовут как.

– Ханбала – потупил тот взгляд, «бала» это малыш по-нашему.

– Действительно – «бала». Да ладно, «бала» так «бала».

– Гудрят, – позвал полковник солдата, которого знал еще до Шуши. Расставь посты, я с этим «балой» пройдусь.

Гудрят, коренастый парень лет тридцати, не сказав ни слова, пошел выполнять команду.

Крадучись, отойдя метров на пятьсот от группы, полковник с малышом залегли за мшистым камнем и стали прислушиваться. Ветер доносил слабые шаги, которые с каждым мгновением становились слышнее. Было не ясно, свои это или преследователи. Если хачики решились в ночь преследовать группу, то они пошли бы цепью, а не топали бы, как кабаны, – решил полковник, – значит кто-то из своих. Перебегая от ствола к стволу, приближались несколько человек.

– Малыш, – он повернулся к солдату и подал ему знак. Отходи тихо за дерево. Без команды не стрелять. В это время из темноты раздался условный сигнал, установленный между группами. Впереди шел Тябрик, за ним двигался Босс, ребята несли кого-то на плащ-палатке. Сердце защемило, кого? Ответив на сигнал, полковник поднялся. Когда до него оставалось несколько метров, группа остановилась. Из темноты отделился Босс.

– Командир, хачики разместились постами, пройти невозможно. Слева от вашей группы мы наткнулись на целый взвод. Вы как начали стрелять, так они сразу рассыпались и открыли огонь. Приняли бой, прорваться не удалось. Решил уводить ребят в вашу сторону. Там встретились с Тябриком и решили догнать вас.

– Кто на плаще? – не стал слушать он доклад, и так было все понятно.

– Вугар, в живот его, крови много потерял, пока отбивались. Он первым бросился вперед, но …

– Если мы не прошли, как же там группа Низами? – не обращаясь ни к кому, задал себе вопрос полковник, но не найдя ответ, в сердцах обматерился, грубо по-солдатски.

Собрав группы в единую команду, было решено двигаться вместе. Приказав Боссу с двумя бойцами, двигаться в дозоре, полковник повел группы в обход намеченного маршрута. Установил новый азимут, предварительно, проверив маршрут по карте.