– И что же, он совсем не хочет в этом помочь?..

После того как Вилей доказал первую часть формулы, отец Оноры профессор Батлер пригласил юношу в кафе, чтобы обсудить отдельные моменты. Именно там девушка и познакомилась с Вилеем. «А он ничего», – мелькнула у неё мысль. Буквально на следующий же день они встретились в парке. Там Онора поняла, что по уши влюбилась в этого непутёвого на вид студента.

– Может, поговоришь с ним? – профессор задал вопрос своей дочери.

– Пап…

– Хоть он и не гений, у него большие задатки. Лишь бы он только не изгадил свои мозги всякой ерундой. А то после окончания университета его ещё купит какая-нибудь корпорация – и будет он до скончания века на неё вкалывать… А сейчас, пока его голова свободна, ему обязательно нужно творить.

– Так всё это действительно очень важно? – и Онора взяла бумаги с формулами. От физики и математики девушка была далека, поэтому она с восхищением смотрела на тех, кто находил в цифрах красоту и гармонию.

– Если удастся доказать всё и в теории, и на практике, то мы сможем подтвердить наличие четвёртого измерения. Ты хоть представляешь себе, что это такое?

– Нет, пап. Но я уверена, что круто.

– Да не то слово. Это… Это…

Впрочем, Уильям Батлер пока что и сам толком не знал, к чему это всё могло привести, – ведь, в конце концов, теория – это одно, а практика – совсем другое. Увидеть четвёртое измерение человеку не дано – к факту его существования наука подошла пока только в теории. И, если вдруг действительно удастся…

Онора верила своему отцу. Конечно же, быть может, он был прав и не во всём, но она не раз видела то, как талантливые студенты, покинув своды университета, превращались в «серый планктон» – и лишь единицы продолжали свои высокие научные изыскания.

– Не сердись на него, – держа Вилея за руку, однажды вечером сказала Онора.

– Да я и не сержусь, – солгал юноша, и девушка это почувствовала, потому что его голос дрогнул.

– Мне с отцом бывает нелегко. Он всё время на работе. А если и дома, то всегда у себя в кабинете. Ты не поверишь, но я помню его только в детстве – то, как по выходным мы с ним катались на лодке. Представляешь, он даже умеет держаться в седле – правда, скачет не очень. Я всегда боюсь, что упадёт. А ты, кстати, когда-нибудь ездил верхом?

– Нет.

– Поехали в эти выходные! Тут неподалёку есть конюшня. С новичками всегда проще: они всего боятся. А вот тех, кто уже знает, что такое рысистые бега, кросс, дерби и стипль-чез, без страховки не пускают. Ну так как?

– Зачем он это сделал?.. Ведь можно же было бы и сказать!

– Ты всё про статью?

– Ну… – Вилей в какой-то мере оправдывал поступок отца Оноры – ведь, в конце концов, в научных кругах многие друг у друга что-нибудь да воруют, а потом из-за этого судятся – и зачастую стараются как можно быстрее опубликовать свои статьи, чтобы забронировать авторство на то или иное открытие. – У него что-то не получается?

– Я не знаю, – схитрила Онора, – но в любом случае он был бы рад и дальше иметь с тобой дело. А того, что произошло, я уверена, больше не повторится.

– Ты думаешь?.. – с надеждой спросил Вилей.

Он не просто потратил время на изучение алгоритма доказательства этой формулы. Он почувствовал то, как она дышит. Да-да, именно дышит – потому что он увидел её живой.

– Я, конечно, не буду выступать в роли третейского судьи, но папа мне обещал. Так, значит, ты согласен? – осторожно спросила девушка, и после того как Вилей молча кивнул, его поцеловала.

Вилей согласился на дальнейший совместный с профессором труд, хотя в глубине его души обида всё ещё оставалась. Уильям Батлер при встрече с Вилеем, пусть и косвенно, но всё же извинился. Плюс к тому профессор пообещал, что, если удастся доказать все составляющие уравнения и успешно провести испытания прибора, то имя Вилея будет вписано в анналы истории физики и математики.