– Никто с ума не сходил…

– Да что ты говоришь? Прошлый директор просто так головы всей семье отрезал? Просто так голову племянницы привез из другой деревни и засолил с салом?

– Единичный случай. И там не сумасшествие, а семейные распри из-за наследства.

– Ты сам себя слышишь?! Ничего себе наследство: рассыпающаяся лачуга и гора трупов! Не дури мне мозги! – мать вышла из комнаты. – Ты как хочешь, а я в субботу поеду к маме!

Скрылась в спальне, отец ушел за ней.

– Что там? – выглянул из соседней комнатушки проснувшийся Дядя Федор.

– Опять поругались.

– Знаешь… – брат понизил голос, – я тоже шаги слышал…

– Правда?

– Да… и вчера ночью то же…

– А сон? Сон про ружье и деда видел? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

– Не знаю, – виновато ответил брат. – Я не помню сны. С тех пор, как сюда переехали… Здесь словно что-то летает в воздухе…

– Что?..

– Не знаю, – Дядя Федор беспомощно развел руками, – что-то невидимое, но странное.

Я молчал, не зная, что сказать.

– Ладно, я спать, – Федя ушел.

После молчаливого завтрака мать заявила:

– Я к бабушке съезжу, а то ей нездоровится.

– Пирожков ей отвези, – кивнул отец. – К бабушкам без пирожков никак не можно.

Мать зло посмотрела на него, но промолчала.

– Лучше день потерять, но родительницу навестить, – не унимался папаша.

– Сережа, – голос матери звенел от напряжения, – не юродствуй!

– Езжай, Галина, – махнул рукой. – А мы тут с детьми делами займемся.

– Какими еще делами? – подозрительно прищурилась мать.

– Корову заведем, – голосом Матроскина мечтательно промурлыкал отец.

– Какую тебе корову, чудо? – оторопела мать.

– Обычную корову, пятнистой масти, с рогами и выменем. Назовем ее Муркой.

– Сережа, тебе надо голову лечить. Не зря тебя из армии комиссовали…

– Меня по ранению комиссовали! – вскинулся отец. – Я кровь проливал!

– Чью ты кровь проливал?

– Галь, лучше помолчи, а то я пришлю тебе черную метку и посмотрю, какого цвета у тебя потроха.

– Баран! – мать грохнула стаканом о стол, отколов дно. Чай хлынул из стакана. – Господи, за что мне такое наказание? – со слезами убежала в спальню.

– Я ведь раньше почему такой вредный был? – отец провел пальцем по растекающейся чайной луже.. – Потому, что у меня велосипеда не было, а теперь…

– А теперь ты доиграешься до дурдома, – мать вышла из спальни в плаще, с сумкой и со старым чемоданом. – Я поехала, а вы тут сходите с ума, как хотите.

– Галя, тебя подвезти?

– До остановки я сама дойду, – гордо вышла за дверь.

– Вот до чего телевидение дошло, – прокомментировал отец, изобразив на лице подобие злобной ухмылки, – скоро сама на лыжах будет до нашего Простоквашино добираться. Ладно, пора вершить историю, – встал, снял шляпу с лосиных рогов. – Юнги, пакгауз в вашем полном распоряжении, но есть одно но: курам нужно подготовить места для проживания.

– Каким курам? – не выдержал я.

– А ты что, Блудный, думал, что сразу корову осилишь? Корова животное душевное, чуткое, к нему особый подход нужен. С курей будем начинать поднимать целину. И вот еще что, – обернулся в дверях, – автобус тут ходит только по выходным дням, утром и вечером, так что мамка скоро вернется… Постарайтесь не попадать под горячую руку.

– Здрасте, я ваша тетя, – в открывшуюся дверь вошла мать. – Не ждали?

– Ждали, – отец, придержав шляпу, изобразил низкий поклон. – А мы тут курей решили завести…

– Сереж, с курями возни много, – мать задумчиво созерцала нас. – Кормить их надо, насесты там всякие, наседки, гнезда…

– Куры это не утки, дело не хитрое, – заявил отец безапелляционным тоном. – Насест дети сделают, не все же им за моей спиной прятаться. Зерна я могу сколько угодно привезти, сегодня к вечеру для начала мешок припру. Будут пастись в саду, травку щипать, козявок ловить, да нестись. Потом наседки появятся, разведем птичий двор, – мечтательно причмокнул губами, – будем продавать яйца и богатеть. За морем телушка полушка, да рубль перевоз. Зато с яйцами перебоя не будет: хоть с крутыми, хоть в мешочек, хоть всмятку.