Покинув ванну, девушка услышала раскатистый колокольный звон. Выглянула в окно и поняла, что звук исходит со стороны поля. Видимо, колокол находится где-то там.

«Местный будильник», – отметила она про себя.

Лагерь просыпается, а значит, пора со всем здесь разобраться.

Неясная довольно быстро нашла двести тридцать третью комнату. Она находилась прямо за поворотом после лестничного пролета 2 этажа. Перед тем, как постучать в дверь, Кат задержала дыхание. Но вдруг из-за угла на нее кто-то жестко налетел. Внезапным налетчиком оказался парень из Зала Памяти Министров. Тот самый, что открыл ей вчера ворота.

– Это ты! – воскликнул он удивленно.

– Я, – с легким раздражением ответила Кат. Было в нем нечто, из-за чего она не могла говорить с ним ровным тоном.

– Не шутила, значит. И правда, неместная, не-яс-ная, – он будто пробовал слово на вкус.

– Все в курсе?

– Боюсь, что твое неожиданное появление – самое яркое событие в лагере за последние несколько лет.

Кат вопросительно подняла бровь.

– Да, все в курсе, – виновато ответил незнакомец и опустил глаза.

– Имя свое назовешь? – обреченно спросила Катарина.

– Черт, да. Я Цереус Орловский. Плеяда сиринов.

– Цереус?

– Долгая история, не спрашивай. Ты к Тине? – ушел он от ответа.

– Да, она просила зайти утром.

– Окей, имей в виду: она не в духе. Еву забрали в столичный лагерь. Тина вчера пол-этажа перевернула в бешенстве. Ведьмы попросили нас помочь навести здесь порядок.

– Что? Почему?

На мгновение Кат почувствовала, как теряет опору под ногами. Но ведь Ева всегда так поступала, верно? Пускала в свою жизнь и исчезала в неизвестном направлении. Пора бы привыкнуть, но колющее чувство в груди неприятно мешало сосредоточиться.

– Мистер Барель не объясняет причин. Интересно, что он и сам уехал. Возможно, Совет его туда и направил, а дочь он просто забрал с собой. Кто теперь займет его место – вопрос… В общем, имей в виду, Баварская не в духе, – заключил Цереус, игриво подмигнул и отправился прочь.

Катарина снова посмотрела на дверь и постучала.

Тина открыла с небольшой задержкой. На лице сияла дружелюбная улыбка, а на глазах блестели утренние слезы, обрамленные синевой под глазами:

– Кат, это ты? Доброе утро! Я сегодня немного проспала, заходи. Через минуту буду готова.

А спала ли вообще? От Катарины не ускользнул ее помятый вид и усталость. Расставание с подругой ей далось очень тяжело. Разделяла ли Кат ее степень тоски? В любой схватке за мир Тина убила бы за Еву. И это считывалось в ее настроении, даже после длинной и бессонной ночи.

Ведьма молча закрылась в ванной, а гостья начала осматривать комнату. Она была чуть больше той, где ночевала Кат, и выглядела намного уютнее. Здесь стояли две кровати по разные стороны стены.

Левая явно принадлежала Тине: на прикроватной тумбочке стояли черные свечки, серебристое винтажное зеркало с канделябрами и косметичка. На стене висели плакаты популярных рок-групп, а на полке лежали аккуратные стопки сборников обычной классической литературы: Достоевский, Набоков, Лермонтов.

Правая сторона была обезличена. Здесь явно давно никто не жил. Только на тумбочке Кат увидела проблеск отраженного солнечного света. Подошла ближе, взяла в руки цепочку, на которой висел золотой медальон с рунами. Такие же она видела в Зале Памяти Министров. А под цепочкой лежала книга «Искусство любить». Катарина одолжила ее Еве из-за философских гонений подруги, надеялась, что она поможет разобраться. Оставила случайно? Или вернула владелице?

– Это Евы, – услышала Кат сдавленный голос Тины. – Все, что успела выложить, остальное даже не разобрала. В итоге, забыла.