– Ну что же, Андрей, давайте навестим их. Что у них по алиби, Дмитрий Николаевич?

Алёшин заглянул в записки оперуполномоченных:

– А у двоих нет алиби, они стоят в начале списка. Сейчас почитаем, какие объяснения они дали нашим сотрудникам. Степанов живёт один, был дома, смотрел телевизор, потом лёг спать. Невзгодов не сконтактировал с оперативником, дверь без замка, там шалман, пирушка такая, что наш человек даже не стал общаться с хозяином квартиры. Всё равно ничего не сказал бы. Сегодня очухается, надо второй заход сделать.

– Про него могу сказать, что это не он задушил Бублик, – озвучил свою мысль участковый, – наркотики сделали из Сашки человека слабого и безвольного, у него вряд ли могло быть столько сил, чтобы убить девушку.

– Каждый при определённых условиях способен совершить убийство. Не надо и его сбрасывать со счетов, проверить необходимо всех! – Алёшин внимательно посмотрел на участкового. – Вы с ним не родственники? Нет? Хорошо, остался Дубинин. Он был в прачечной, мать в тот день работала в ночную смену. Помогал загружать стиральные машины, работал на гладильном аппарате.

– Надо подробнее опросить мать Дубинина. Не отлучался ли, или может, она куда выходила, возможно, прилегла отдохнуть, в какое время, надолго ли, и так далее, – сказал Постников.

Стихийное совещание закончилось быстро, участковый и следователь ушли работать, наказав Алёшину, в конце концов, отдыхать.

– Митька, а ведь Виктор Павлович прав, – сказала Лиза, кутаясь в тёплый плед, с моря вдруг подул холодный ветер.

– Согласен с тобой. А в чём он прав конкретно, дорогая?

– В том, что тебе следует отдыхать. Мы же приехали на отдых, а ты сегодня пропустил все процедуры. И вообще, всё, что происходит здесь, мне напоминает неоконченную детективную повесть. Завтра я пойду в магазин, куплю толстую тетрадь и начну писать. Горицкий писал дневники, всю свою жизнь описывал, каждый день. А я буду записывать твои дни, и напишу повесть о тебе.

Валера Сироткин после ужина поднимался в свой номер, когда у него в кармане затрезвонил телефон.

– Слушаю, Сироткин!

– Валерий, это Постников, следователь прокуратуры. Я сейчас в санатории, иду к своей машине. Вы можете подойти на стоянку у входа? Нам с вами надо проехать в город. Эксперт хочет видеть вас.

– Иду, конечно, – и Сироткин через три ступеньки помчался вниз по лестнице. «Отдых в бассейне сегодня опять отменяется, – подумал он, – что там, у эксперта, интересно бы знать?»

Следователь стоял у машины и вдыхал полной грудью аромат сосен.

– Представляете, Валерий, эта сосна – очень редкий вид, она называется пицундская сосна. Хотя, я так думаю, что её в скором времени станут называть геленджикской сосной. Название получила по родине, мысу Пицунда, в Абхазии. Там её площадь немногим более двухсот гектаров. А в районе Джанхота – более девятисот гектаров. Как вам нравится?

– Да, впечатляет.

– Виктор Павлович, – протянул руку для приветствия Постников.

– Очень приятно. Валерий Сироткин. Что там у эксперта, знаете?

– Нет, связь плохая. Он позвонил, сказал, что экспертизу закончил, и очень хочет встретиться с вами.

– Я согласен, конечно, встретиться. Вот только на последний автобус я уже не успею, придётся в городе искать ночлег где-то.

– Про это не волнуйтесь. Переночуете у меня, а утром рано поедем к Ираиде Петровне. Она пришла в себя, и завтра её переведут в палату, в отделение.

– Отлично! Но мне доктор ещё не звонил.

– Я знаю, когда он позвонил мне, я попросил не беспокоить вас, сказал, что сам сообщу. Лучше о том, что Ираида Петровна жива, пока никому не говорить.